"Оноре де Бальзак. Кузен Понс" - читать интересную книгу автора

сто гектаров. Эта по нашему времени царская роскошь обходилась председателю
суда не меньше чем в тысячу экю, таким образом, поместье приносило всего
девять тысяч франков чистой, как принято говорить, прибыли. Эти девять тысяч
и жалованье составляли капитал, дававший примерно двадцать тысяч доходу,
чего, казалось, было бы достаточно, особенно ввиду того что г-ну Камюзо
предстояло унаследовать половину отцовского состояния, ибо он был
единственным сыном от первого брака; но жизнь в Париже и занимаемое
положение требовали больших расходов, и супруги де Марвиль тратили почти
полностью все, что имели. До 1834 года они были стеснены в средствах.
Из данного подсчета ясно, почему мадмуазель де Марвиль засиделась в
девицах до двадцати трех лет, хотя за ней и давали сто тысяч франков, да еще
приманивали женихов видами на наследство, о котором упоминалось часто и с
большим искусством, но безрезультатно. Пять лет подряд кузен Понс выслушивал
жалобы председательши, огорчавшейся, что все товарищи прокурора успели
пережениться, все новые судьи успели обзавестись детьми, а она напрасно
старалась очаровать видами на будущее девицы де Марвиль молодого виконта
Попино, старшего сына москательного короля; если послушать завистников из
Ломбардского квартала, так Июльскую революцию только ради того и сделали,
чтоб жилось хорошо этому самому москательщику, да еще младшей ветви
Бурбонов[19].
Дойдя до улицы Шуазель и уже собираясь свернуть на Ганноверскую, Понс
ощутил необъяснимое волнение, которое часто охватывает людей с чистой душой
и вызывает у них то же мучительное чувство, какое испытывают отъявленные
мошенники при виде полицейского, - дело в том, что Понс не знал, какой прием
окажет ему супруга председателя. Эта песчинка постоянно бередила ему душу, и
острые края ее не только не сглаживались, а, напротив, становились все
острее, чему не мало способствовали обитатели особняка де Марвилей.
Действительно, в семье Камюзо совсем не считались с кузеном Понсом, можно
сказать, ни в грош не ставили, что отлично понимала прислуга, которая,
правда, не дерзила открыто, но смотрела на него вроде как на разновидность
нищего.
Главным врагом Понса была некая Мадлена Виве, сухая как жердь, старая
дева, камеристка г-жи де Марвиль и ее дочери. Эта самая Мадлена, несмотря на
красное прыщавое лицо, а может быть, как раз потому, что была прыщавой, да
еще длинной, как ехидна, вбила себе в голову стать мадам Понс. Мадлена
тщетно пыталась соблазнить старого холостяка скопленными ею двадцатью
тысячами франков. Понс отказался от такого слишком ехидного счастья. И
теперь эта Дидона
- Сударыня, там пришел ваш господин Понс в своем вечном спенсере! -
доложила Мадлена супруге председателя. - Хоть бы уж открыл мне секрет, как
это он ухитряется носить один и тот же спенсер двадцать пять лет подряд!
Услышав мужские шаги в маленькой гостиной, отделявшей залу от спальни,
г-жа Камюзо взглянула на дочь и пожала плечами.
- Почему вы не предупредили заранее, теперь уже ничего не поделаешь, -
сказала г-жа Камюзо Мадлене.
- Жан вышел, я была одна дома. Господин Понс позвонил, я отворила, ведь
он у нас в доме свой человек, не могла же я просить его обождать: он уже
здесь, снимает свой спенсер.
- Ну, кисонька, - обратилась г-жа Камюзо к дочери, - теперь мы
попались! Придется сегодня обедать дома. Послушай, может быть, нам