"Оноре де Бальзак. Кузен Понс" - читать интересную книгу автора

- В таком случае вы очень умны, - сказала Сесиль, желая положить конец
спору.
- Весь мой ум, кузиночка, в том, что я знаю Ланкре, Патера, Ватто,
Греза; но мною главным образом руководило желание угодить вашей дорогой
маменьке.
Невежественная и чванная г-жа де Марвиль считала ниже собственного
достоинства получать подарки от своего нахлебника; ее невежество оказалось
ей на руку. О Ватто она даже не слыхала. Лучшей иллюстрацией того, сколь
сильно развито чувство самолюбия у коллекционеров, не уступающее авторскому
самолюбию, может служить та решительность, с которой Понс впервые за
двадцать лет осмелился перечить своей родственнице. Сам удивленный своей
смелостью, он принялся подробно объяснять Сесиль красоту тончайшей резьбы
этого замечательного веера и успокоился. Но чтобы читатель понял душевное
волнение, охватившее старика музыканта, нужно набросать портрет супруги
председателя суда.
К сорока шести годам г-жа де Марвиль, в свое время миниатюрная
блондинка, свежая и пухленькая, осталась такой же миниатюрной, но вся как-то
усохла. Ее от природы высокомерное лицо с выпуклым лбом и поджатыми губами,
которое некогда украшала молодость, теперь выражало брюзгливость. Под
влиянием привычки к неограниченной власти в семье оно очерствело и стало
неприятным. Белокурые волосы с возрастом потемнели, вернее, потеряли свой
блеск. Во взгляде, все еще живом и остром, появилась чисто судейская
заносчивость и скрытая зависть. Действительно, супруга председателя суда
имела основание считать себя чуть ли не бедной по сравнению с теми
разбогатевшими мещанами, у которых обедал Понс. Она не могла простить
богатому москательщику, бывшему председателю коммерческого суда, того, что
он стал депутатом, министром, графом и, наконец, пэром. Она не могла
простить своему свекру, что тот во время производства Попино в пэры
пренебрег интересами старшего сына и постарался сам пройти в депутаты от
своего округа. Хотя Камюзо уже восемнадцать лет служил в Париже, она все еще
надеялась для него на должность советника кассационного суда, куда ему,
однако, дорога была закрыта из-за его бездарности, хорошо известной в
судейском мире. Министр юстиции, занимавший этот пост в 1844 году, очень
жалел, что Камюзо был назначен председателем суда в 1834 году. Но его сунули
в обвинительную камеру, где он все же мог быть полезен, вынося приговоры,
ибо понаторел в этом деле, служа следователем. Несбывшиеся надежды сначала
иссушили г-жу де Марвиль, не заблуждавшуюся, впрочем, насчет талантов мужа,
а затем превратили в настоящую мегеру. Характер ее, и без того сварливый,
вконец испортился. Эта женщина, не столько старая, сколько преждевременно
состарившаяся, стала колючей, жесткой, как щетка, и, наводя на окружающих
страх, добивалась того, в чем общество было склонно ей отказать. Она
отличалась язвительностью, и друзей у нее было мало: ее боялись, так как она
окружила себя старыми ханжами, столь же малоприятными, которые всегда ее
поддерживали в надежде, что и о них при случае не позабудут. И бедный Понс
трепетал перед этим чертом в юбке, как школьник перед учителем с розгой.
Итак, супруга председателя суда не могла постигнуть неожиданную дерзость
своего родственника, ибо не понимала ценности подарка.
- Где вы это разыскали? - спросила Сесиль, рассматривая веер.
- У старьевщика, что на улице Лапп, он привез его из разоренного замка
Ольне, неподалеку от Дре, где в свое время гащивала мадам де Помпадур, пока