"Оноре де Бальзак. Принц богемы" - читать интересную книгу автора

был увит лилиями по жалованной грамоте Карла Девятого, - увенчанный графской
короной, поддерживаемой двумя крестьянами, с девизом "сим победиши"),
получили две коронных должности и управление провинцией. Они играли видную
роль при Валуа и позднее, почти вплоть до безраздельного владычества
Ришелье; затем, при Людовике Четырнадцатом, влияние их сильно уменьшилось, а
при Людовике Пятнадцатом они разорились. Дед моего приятеля промотал остатки
состояния этого блестящего рода с мадмуазель Лагер, которую он первый, еще
до Буре, ввел в моду. В 1789 году отцу Шарля-Эдуарда, офицеру без всяких
средств, пришла в голову благоразумная мысль воспользоваться революционным
духом времени и именоваться просто Рустиколи. Во время итальянских войн он
женился на некоей Каппони, крестнице графини Альбани (отсюда последнее имя
де ла Пальферина); отец нашего приятеля был одним из лучших полковников
наполеоновской армии, император произвел его в командоры ордена Почетного
легиона и сделал графом. У полковника было легкое искривление позвоночника,
и сын его, смеясь, говорил по этому поводу: "Это был подправленный граф".
Генерал граф Рустиколи - ибо он стал бригадным генералом еще в Ратисбонне -
умер в Вене после битвы при Ваграме, получив на поле сражения чин
дивизионного генерала. Его имя, добытая им в Италии слава и его заслуги рано
или поздно принесли бы графу маршальский жезл. Во время Реставрации он
восстановил бы знатный и блестящий род де ла Пальферин, столь известный уже
к 1100 году под именем Рустиколи, ибо к тому времени из числа Рустиколи
вышел уже один папа, и они дважды совершили государственный переворот в
Неаполитанском королевстве; представители этого рода, блиставшего при Валуа,
оказались достаточно ловкими, чтобы, оставаясь неисправимыми фрондерами,
сохранить свое существование при Людовике Четырнадцатом; Мазарини питал к
ним слабость, распознав в них остатки духа Тосканы. В наше время, когда
называют имя Шарля-Эдуарда де ла Пальферин, из ста человек едва ли двое-трое
знают, что такое род де ла Пальферин; но ведь допустили же Бурбоны, чтобы
один из Фуа-Грайи жил своей кистью. Ах, если бы вы знали, как остроумно
Эдуард де ла Пальферин шутит над своим более чем скромным положением; как он
издевается над буржуа 1830 года. Какая тонкая ирония, какой блеск ума! Если
бы богема согласилась избрать себе короля, он стал бы королем богемы. Его
остроумие неистощимо. Ему мы обязаны картой богемы и названиями семи ее
замков, которых не мог отыскать Нодье.
- Вот единственная деталь, в которой еще нуждалась одна из самых
остроумных шуток нашего времени, - заметила маркиза.
- Некоторые выходки моего приятеля ла Пальферина помогут вам вернее
судить о нем, - продолжал Натан. - Как-то ла Пальферин встретил на бульваре
одного из своих друзей, тоже принадлежащего к богеме: тот спорил с каким-то
буржуа, считавшим себя оскорбленным. С нынешней властью богема держит себя
очень дерзко. Речь зашла о дуэли.
- Одну минуту, - вмешался ла Пальферин с горделивым видом настоящего
Лозена[5], - одну минуту: вы, сударь, родом?..
- Что такое, сударь? - спросил буржуа.
- Да кто вы родом? Как вас зовут?
- Годэн.
- Ах так, Годэн! - произнес друг ла Пальферина.
- Одну минуту, дорогой мой, - остановил приятеля ла Пальферин. - Есть
Тригодэны. Вы не из их рода? (Изумление буржуа.)
- Нет? В таком случае, вы из новоявленных герцогов де Гаэт,