"Оноре де Бальзак. З. Маркас" - читать интересную книгу автора

уравнения, не все корни которого нам известны. Когда отправляешься от нуля,
чтобы попытаться достигнуть единицы, шансы с трудом поддаются исчислению.
Честолюбцам Париж представляется огромной рулеткой, и каждый молодой человек
воображает, что если он будет удваивать ставки, то в конце концов непременно
выиграет.
Он протянул нам полученный от нас табак и предложил выкурить с ним
трубку. "Доктор" сходил за нашими трубками, Маркас набил свою и перешел в
нашу комнату, захватив табак с собою: в его каморке был только один стул и
одно кресло. Жюст, проворный, как белка, спустился вниз и вернулся с
трактирным слугой; на подносе у слуги оказались три бутылки бордо, сыр бри и
хлеб.
"Так, - определил я про себя, - пятнадцать франков".
Я угадал с точностью до одного су: Жюст важно выложил на камин пять
франков сдачи.
Существует неизмеримое различие между человеком, который является
членом культурного общества, и человеком, живущим в непосредственной
близости к природе. Туссен-Лувертюр[3], попав в плен, умер, не проронив ни
слова. Наполеон, очутившись на своей скале, затрещал, как сорока[5], этот
Гватимозин[6] монтаньяров, сохранил самообладание, неслыханное в летописях
европейского правосудия.
Вот что рассказал нам в то утро Маркас, прерывая свое повествование для
того, чтобы съесть тартинку с сыром и запить ее вином. Мы выкурили весь
табак. Только фиакры, пересекавшие площадь Одеона, да омнибусы, бороздившие
ее, порой напоминали нам своим глухим рокотом о том, что за окном - Париж.
Маркас был родом из Витре, его родители жили на ренту в полторы тысячи
франков. Он бесплатно учился в семинарии, но по окончании курса отказался
стать священником; ощутив в себе пламень неукротимого честолюбия, он
двадцати лет пришел в Париж пешком, с двумя сотнями франков в кармане.
Маркас окончил юридический факультет, одновременно работал в конторе
стряпчего, где дослужился до должности старшего клерка. Он имел диплом
доктора прав, был знатоком законодательств древнего и нового времени и
разбирался в них лучше самых знаменитых адвокатов. Он знал международное
право, все европейские договоры, практику международных отношений. Он изучал
людей и жизнь в пяти столицах: в Лондоне, Берлине, Вене, Петербурге и
Константинополе. Никто не мог указать вернее его все прецеденты к любому
случаю из практики палаты депутатов. Он в течение пяти лет писал отчеты о
заседаниях обеих палат для одной из ежедневных газет. У него был дар
импровизации, он говорил превосходно и мог говорить долгое время - тем
обаятельным, глубоким голосом, который так запал нам в душу. Повествуя о
своей жизни, Маркас доказал нам, что он великий оратор, его речь отличалась
сжатостью, серьезностью и в то ж время захватывающей страстностью.
Внутренний жар его слов, одушевлявшие их движения чувств, столь любезные
широким массам, роднили его с Беррье; тонкостью ума, искусством убеждать он
напоминал господина Тьера, но он не был так расплывчат, так нерешителен в
выводах. Маркас рассчитывал сразу шагнуть к власти, не связав себя
доктринами, которые необходимы для деятеля оппозиционной партии, но в
дальнейшем для государственного деятеля становятся стеснительными.
Маркас изучил все, что должен знать истинный государственный деятель;
поэтому он чрезвычайно удивился, убедившись в глубоком невежестве тех лиц,
которые во Франции захватили в свои руки управление государством. Если