"Оноре де Бальзак. Замужество красавицы Империи" - читать интересную книгу автора

она лишь терпела, теперь, сколько бы она ни лелеяла посланное ей дитя любви,
она все больше желала его нежить и не может обойтись без него, без ясных его
очей, ослепляющих ее своими лучами, без коралловой его ветви, которой она
жаждала и алкала всечасно. Она говорила еще, что, если бы он только пожелал,
она всю кровь позволила бы ему выпить, перси свои несравненные съесть,
волосы свои отрезала бы ради него. Меж тем только один волосок свой дала она
доброму императору римскому, каковой вшил его себе в воротник и берег как
драгоценную реликвию; и поведала она также, что истинная ее жизнь началась
лишь с той достопамятной ночи, ибо в объятиях Вилье де Лиль-Адана она
трепещет от наслаждения, так что кровь ее приливает трижды к сердцу за
краткое время, нужное мухе, чтобы слюбиться с другой. Услышав обо всем этом,
немало мужей весьма огорчилось. При первом же своем выходе из дому госпожа
Империа сказала римским дамам, что лишит себя жизни, если молодой рыцарь
покинет ее, и что тогда, подобно царице Клеопатре, не замедлит она дать
скорпиону или ехидне ужалить себя. И под конец объявила весьма решительно,
что отныне и навсегда она распрощалась со своими безумствами и докажет, что
есть на свете добродетель, отрекшись от всей полноты своей власти ради
вышеназванного Вилье де Лиль-Адана, которому она предпочтет стать служанкой,
чем властвовать над всем христианским миром. Английский кардинал тщился
убедить папу, что, ежели единая любовь к одному лишь мужчине завладела
сердцем женщины, созданной на утеху всем и каждому, это низкое преступление
и разврат и что папе-де следует запретить этот брак, ибо он оскорбляет
благородное общество.
Но любовь бедняжки Империи, которая искренне сожалела о своих горестных
заблуждениях, была столь трогательна, что смягчила сердца даже самых
беспутных кутил, оттого и замолкло злословие и каждый простил Империи ее
счастье. Как-то во время поста Империа приказала своим слугам поститься,
пойти к исповеди и обратиться помыслами к богу, сама же отправилась к папе,
припала к его стопам, с таким усердием каясь в своей любви, что получила
отпущение всем своим грехам, и тогда она укрепилась в вере, что отпущение,
данное папой, вернет ее душе ту чистоту, которую, как она понимала, ей уже
невозможно было принести в дар своему другу. Надо думать, что святая купель
возымела немалую силу, ибо бедный отпрыск рода де Лиль-Аданов так запутался
в расставленных тенетах, столь искусно был обойден, что вообразил себя в раю
и забыл о переговорах, о своем короле, забыл любовь девицы Монморанси, забыл
все на свете и решил жениться на госпоже Империи, чтобы прожить с нею всю
жизнь и умереть вместе с нею. Таково было воздействие искусства великой
обольстительницы, когда оно обратилось на благо истинной любви. Госпожа
Империа дала на прощанье королевское пиршество для своих голубков и
голубчиков в высокоторжественный день бракосочетания, на которое съехались
все итальянские принцы.
В народе говорили, что у невесты миллион золотом. И хотя велико было ее
богатство, никто не осуждал де Лиль-Адана, а, наоборот, каждый поздравлял
его, видя, что ни Империа, ни юный ее супруг нимало не пеклись о своих
несметных сокровищах, ибо их занимало лишь сокровище любви и помышляли они
только о нем. Сам папа благословил их союз, сказал, сколь благостно видеть
блудницу, обратившуюся к богу стезею брака. Итак, в последнюю ночь, когда
все увидели, что царица красоты станет отныне просто хозяйкой замка во
Франции, многие вздохнули о веселых днях, полуночных пирах, маскарадах, о
забавах и о тех упоительных минутах, когда каждый открывал ей свое сердце;