"Оноре де Бальзак. Эликсир долголетия " - читать интересную книгу автора

замутились души? Несмотря на пламя свечей, на страстные возгласы, на блеск
золотых и серебряных ваз. на хмельное вино, несмотря на то что взорам
являлись восхитительнейшие женщины, - может быть, сохранялась в глубине этих
сердец чуточка стыда перед людским и божеским судом - до тех пор, пока оргия
не затопит ее потоками искрометного вина! Однако цветы уже измялись, и глаза
стали шалыми, - опьянели уже и сандалии, как выражается Рабле. И вот в тот
миг, когда господствовало молчание, открылась дверь, и, как на пиршестве
Валтасара, явился сам дух божий в образе старого седого слуги с колеблющейся
походкой и насупленными бровями; он вошел уныло, и от взгляда его поблекли
венки, кубки рдеющего вина, пирамиды плодов, блеск празднества, пурпуровый
румянец изумленных лиц и яркие ткани подушек, служивших опорою женским белым
плечам; и весь этот сумасбродный праздник подернулся флером, когда слуга
глухим голосом произнес мрачные слова:
- Ваша светлость, батюшка ваш умирает...
Дон Хуан поднялся, послав гостям молчаливый привет, который можно было
истолковать так: "Простите, подобные происшествия случаются не каждый день".
Нередко смерть отца застает молодых людей среди праздника жизни, на
лоне безумной оргии. Смерть столь же прихотлива, как своенравная блудница;
но смерть более верпа и еще никого не обманула.
Закрыв за собой дверь залы и направившись по длинной галерее, темной и
холодной, Дон Хуан пытался принять надлежащую осанку: ведь, войдя в роль
сына, он вместе с салфеткой отбросил свою веселость. Чернела ночь.
Молчаливый слуга, провожавший молодого человека к спальне умирающего,
настолько слабо освещал путь своему хозяину, что смерть, найдя себе
помощников в стуже, безмолвии и мраке, а может быть, и в упадке сил после
опьянения, успела навеять на душу расточителя некоторые размышления: вся его
жизнь возникла перед ним, и он стал задумчив, как подсудимый, которого ведут
в трибунал.
Отец Дон Хуана, Бартоломео Бельвидеро, девяностолетний старик, большую
часть своей жизни потратил на торговые дела. Изъездив вдоль и поперек страны
Востока, прославленные своими талисманами, он приобрел там не только
несметные богатства, но и познания, по его словам, более драгоценные, чем
золото и бриллианты, которыми он уже не интересовался. "Для меня каждый зуб
дороже рубина, а сила дороже знания!" - улыбаясь, восклицал он иногда.
Снисходительному отцу приятно было слушать, как Дон Хуан рассказывал о своих
юношеских проделках, и он шутливо говаривал, осыпая сына золотом: "Дитя мое,
занимайся только глупостями, забавляйся, мой сын!" То был единственный
случай, когда старик любуется юношей; с отеческой любовью взирая на
блистательную жизнь сына, он забывал о своей дряхлости. В прошлом, когда
Бартоломео достиг шестидесятилетнего возраста, он влюбился в ангела кротости
и красоты. Дон Хуан оказался единственным плодом этой поздней и
кратковременной любви. Уже пятнадцать лет старик оплакивал кончину милой
своей Хуаны. Многочисленные его слуги и сын объясняли стариковским горем
странные привычки, которые он усвоил. Удалившись в наименее благоустроенное
крыло дворца, Бартоломео покидал его лишь в самых редких случаях, и даже Дон
Хуан не смел проникнуть в его апартаменты без особого разрешения. Когда же
добровольный анахорет проходил по двору или по улицам Феррары, то казалось,
что он чего-то ищет; он ступал задумчиво, нерешительно, озабоченно, подобно
человеку, борющемуся с какой-нибудь мыслью или воспоминанием.
Меж тем как молодой человек давал пышные празднества и палаццо