"Оноре Де Бальзак. Обедня безбожника" - читать интересную книгу автора

одиночества, и этот же эгоизм убил его посмертную славу. Над его могилой не
высится статуя, которая громко вещает грядущим поколениям тайны, раскрытые
самоотверженными исканиями гения. Но, быть может, талант Деплена
соответствовал его убеждениям, а потому и был смертен. Для Деплена земная
атмосфера была полостью, зарождающей в себе жизнь, земля была подобна яйцу в
скорлупе, и вот он, не будучи в состоянии ответить на вопрос, что было
вначале: яйцо или курица, отрицал и петуха и яйцо. Он не верил ни в
сотворение первобытного животного мира, ни в бессмертие человеческой души.
Деплен не сомневался, он отрицал. То был откровенный, чистейшей воды атеизм,
который присущ многим ученым: это прекраснейшие люди, но они до мозга костей
атеисты - атеисты, исповедующие атеизм с такой же убежденностью, с какой
религиозно настроенные люди его отвергают. У Деплена и не могло сложиться
иных убеждений: ведь он с молодых лет привык рассекать скальпелем человека -
венец всего живого - до его рождения, при жизни и после смерти, привык
копаться во всех его органах и нигде не находил эту единую душу, столь
необходимую для всех религиозных учений. Обнаружив в организме три центра -
мозговой, нервный и дыхательно-кровеносный, - из которых первые два способны
так замечательно заменять друг друга, Деплен в конце своей жизни даже пришел
к убеждению, что слух и зрение не являются абсолютно необходимыми для того,
чтобы слышать и видеть: их явно может заменить солнечное сплетение. Найдя
таким образом в человеке две души, Деплен увидел в этом подтверждение своих
атеистических взглядов, хотя вопрос о боге этим фактом отнюдь не задевался.
Говорят, что знаменитый хирург умер, не раскаявшись в своих заблуждениях,
как, к сожалению, умирают многие гениальные люди, да помилует бог их души.
Этот крупный человек был во многом мелочен - так говорили о Деплене
враги, желавшие омрачить его славу. Но в том, что они считали его
мелочностью, правильнее видеть противоречия чисто внешнего порядка.
Завистники и тупицы никогда не могут понять тех побуждений, по которым
действуют выдающиеся умы; поэтому, как только они подметят несколько таких
поверхностных противоречий, они тотчас хватаются за них, составляют на их
основании обвинительный акт и добиваются немедленного осуждения обвиняемого.
Пусть в дальнейшем успешное достижение цели оправдывает тактику,
подвергшуюся стольким нападкам, и обнаруживает соответствие между средствами
и целью, но авангардные стычки с клеветой не проходят бесследно. Так в наши
дни осуждали Наполеона за то, что он простирал крылья своего орла над
Англией: только 1822 год уяснил нам 1804 год и булонские десантные суда.
Слава и познания Деплена были неуязвимы; поэтому его враги избрали
своей мишенью всякие странности его нрава, его характер. Между тем Деплену
просто была присуща та черта, которую англичане зовут эксцентричностью. То
он одевался с великолепием трагика Кребильона, то обнаруживал странное
равнодушие к вопросам костюма, то ездил в коляске, то ходил пешком. То
резкий, то добрый, казавшийся жадным и скупым и, однако же, способный
предоставить свое состояние в распоряжение своих изгнанных повелителей,
которые удостоили его чести принять на несколько дней его поддержку, - он
больше чем кто бы то ни было вызывал самые противоречивые суждения. Правда,
чтобы добиться некоей черной орденской ленточки, гоняться за которой ему бы,
как врачу, не пристало, он оказался способен выронить при дворе молитвенник
из кармана, - но будьте уверены, что втайне он над всем в жизни насмехался.
Деплен имел возможность наблюдать людей и с показной стороны и без прикрас,
он видел их такими, какими они являются в действительности, в самых