"Оноре Де Бальзак. Обедня безбожника" - читать интересную книгу автора

чем ломтей хлеба: лампа, светившая мне в часы упорной ночной работы,
обходилась дороже, чем пропитание. Это был поединок - долгий, ожесточенный,
безотрадный. Ни в ком я не возбуждал сочувствия. Ведь чтобы иметь друзей,
нужно поддерживать знакомство с молодыми людьми, нужно иметь несколько су,
на которые ты мог бы пображничать, нужно ходить с ними туда, куда ходят
студенты. У меня же не было ничего! А никто в Париже не представляет себе,
что значит ничего. Когда приходилось рассказывать другим, в какой нужде я
живу, я чувствовал, что нервная судорога сжимает мне горло, что к нему
подкатывается тот комок, о котором говорят нам наши больные. Мне случалось
потом встречать людей, родившихся в богатой семье, никогда ни в чем не
нуждавшихся, не знавших этой задачи на тройное правило; молодой человек так
относится к преступлению, как пятифранковая монета относится к иксу. Эти
богатые болваны говорили мне: "А зачем вы влезли в долги? А зачем обременяли
себя тяжкими обязательствами?"
Они напоминают мне ту принцессу, которая, услышав, что народ умирает с
голода, спросила, почему не покупает он сдобных булочек. Хотел бы я
посмотреть на кого-нибудь из этих богачей, которые жалуются, что я беру с
них слишком дорого за операцию, - хотел бы посмотреть на него, окажись он
один-одинешенек в Париже, без единого гроша, без друзей, без кредита и
располагая лишь головой да руками, чтобы заработать себе на хлеб! Что бы он
делал? Куда бы пошел искать себе пропитание? Вам случалось видеть меня
озлобленным и безжалостным, Бьяншон: я мстил за свои юношеские страдания той
бесчувственности, тому эгоизму, которые на каждом шагу встречаются мне в
высшем обществе; я вспоминал о том, сколько преград на моем пути к славе
пытались создать ненависть, зависть, клевета. В Париже, когда некоторые люди
видят, что вы вот-вот готовы сесть в седло, иной начинает тащить вас за
полу, а тот отстегивает подпругу, чтобы вы упали и разбили себе голову;
третий сбивает подковы с ног вашей лошади, четвертый крадет у вас хлыст;
самый честный - тот, кто приближается к вам с пистолетом в руке, чтобы
выстрелить в вас в упор. У вас есть талант, мое дитя, и вы скоро узнаете,
какую страшную, непрестанную борьбу ведет посредственность с теми, кто ее
превосходит. Проиграете ли вы вечером двадцать пять луидоров - на следующий
день вас обвинят в том, что вы игрок, и лучшие ваши друзья будут
рассказывать, что вы проиграли двадцать пять тысяч франков. Заболит ли у вас
голова, скажут, что вы начинаете сходить с ума. Вырвалось ли у вас
какое-нибудь резкое слово - и вот уже вы человек, с которым никто не может
ужиться. Если в борьбе с этой армией пигмеев проявите и силу и
решительность, ваши лучшие друзья завопят, что вы не терпите никого рядом с
собою, что вы хотите господствовать, повелевать. Словом, ваши достоинства
обратятся в недостатки, в пороки, и ваши благодеяния станут преступлениями.
Удалось ли вам спасти кого-нибудь - скажут, что вы его убили; хотя больной
вернулся к нормальной жизни - скажут, что это искусственно вызванное вами
временное улучшение, за которое ему придется расплатиться в будущем: если он
не умер сейчас, он умрет потом. Споткнетесь - скажут: "Упал". Изобретете
что-нибудь и попробуете отстоять свои права - прослывете человеком крайне
несговорчивым да еще и расчетливым хитрецом, который не дает выдвинуться
молодым силам. Таким образом, друг мой, если я не верю в бога, я еще менее
верю в человека. Ведь вы знаете, что во мне живет Деплен, совершенно
непохожий на того Деплена, о котором говорят столько дурного. Но не будем
копаться в такой грязи. Итак, я жил в этом доме, работал, готовясь к первому