"Оноре Де Бальзак. Провинциальная муза" - читать интересную книгу автора

внимания и, может быть, в конце концов даже принимают их за родимые пятна.
Перестав обновлять к каждому сезону свой туалет, Дина, казалось, сделала
уступку местной философии.
То же происходит с языком, оборотами речи, с мыслью и чувствами -
духовно опускаются так же, как и физически, если ум не обновляется в
атмосфере Парижа. Но особенно сказывается провинциальная жизнь на жестах,
походке, движениях, которые теряют ту легкость, какую беспрерывно сообщает
им Париж. Провинциалка привыкла ходить, двигаться в спокойной, лишенной
случайностей обстановке; ей не нужно сторониться, она шагает, как шагают
новобранцы по Парижу, не думая о препятствиях, потому что их и нет для нее
в провинции, где все ее знают, где она всегда на месте и где всякий
уступит ей дорогу, - и женщина теряет грацию неожиданных движений.
Наконец, замечали вы своеобразное действие, какое оказывает на людей
постоянное общение друг с другом? По неистребимой склонности к обезьяньему
подражанию их тянет брать себе за образец окружающих. Сами того не
замечая, они перенимают друг у друга жесты, манеру говорить, позы, ужимки,
выражение лица. За шесть лет Дина приноровилась к сансерскому обществу.
Усвоив мысли г-на де Кланьи, она усвоила и его интонации; встречаясь
только с мужчинами, она незаметно для себя переняла и мужские манеры. Ей
казалось, что насмешкой она охранит себя от всего, что было в них
смешного; но, как это и случается с иными насмешниками, на ней остался
налет того, над чем она сама смеялась. У парижанки же перед глазами
слишком много образцов хорошего вкуса, чтобы с ней произошло подобное
явление. Так, парижанка дождется часа и минуты, когда может показаться в
самом выгодном свете, а г-жа де ла Бодрэ, привыкнув быть объектом
постоянного внимания, приобрела какую-то театральную и повелительную
манеру, приемы примадонны, выходящей на сцену, от чего в Париже ее живо
отучили бы насмешливые улыбки.
Когда Дина стала совсем смешной, но, обманутая восхищением
поклонников, вообразила, будто исполнилась нового очарования, ей пришлось
пережить минуту страшного пробуждения, которое было для нее подобно
горному обвалу. В один злополучный день она была уничтожена ужасным
сравнением.
В 1828 году, после отъезда г-на де Шаржбефа, Дина была радостно
взволнована ожиданием маленького события: ей предстояло снова увидеться с
баронессой де Фонтан. После смерти отца муж Анны, ставший
главноуправляющим по министерству финансов, воспользовался отпуском по
случаю траура, чтобы повезти жену в Италию. Анна пожелала на день
остановиться в Сансере у подруги детства. В этом свидании было что-то
зловещее. Анна, которую в пансионе Шамароль считали гораздо менее
красивой, чем Дину, в роли баронессы де Фонтэн оказалась в тысячу раз
красивее баронессы де ла Бодрэ, несмотря на усталость и дорожный костюм.
Анна вышла из очаровательной двухместной кареты, наполненной парижскими
картонками; с нею была горничная, изящество которой испугало Дину. Все то,
что отличает парижанку от провинциалки, сразу бросилось в глаза умной
Дине, и она вдруг увидела себя такой, какой показалась своей подруге, а та
нашла ее неузнаваемой. Анна на одну себя тратила в год шесть тысяч
франков, то есть столько, сколько уходило на содержание всего дома г-на де
ла Бодрэ. За сутки подруги обменялись множеством признаний. И парижанка,
чувствуя свое превосходство над фениксом пансиона Шамароль, с такой