"Оноре Де Бальзак. Провинциальная муза" - читать интересную книгу автора

И счастье знает только с ним.

Но срок настал - и вот солдат в Россию скачет
За императором своим.

Нельзя было чувствительнее описать прощание испанки и нормандца,
капитана артиллерии; в бреду страсти, переданной с чувством, достойным
Байрона, он требовал от Пакиты клятвы в нерушимой верности в Руанском
соборе, пред алтарем девы Марии:

Мария - женщина, она хоть и святая,
Но все ж измены не простит.

Значительная часть поэмы была посвящена картине страданий Пакиты,
которая одиноко жила в Руане, ожидая конца войны; она ломала руки за
решеткой своего окна, глядя на проходившие мимо веселые пары, она теряла
силы, подавляя в своем сердце порывы любви, она жила наркотиками,
предавалась соблазнительным снам!

Она не умерла, она осталась честной,
И воротившийся с войны
Солдат нашел ее по-прежнему прелестной
В расцвете радостной весны.
Но сам-то он - увы - в объятьях русской вьюги...
Проникся хладом снеговым
И грустно отвечал на страстный зов супруги...

Поэма и была задумана ради этой ситуации, разработанной с таким
огнем, с такой смелостью, что аббат Дюре, пожалуй, был более чем прав.
Пакита, убедившись, что и у любви есть свои пределы, не погрузилась,
подобно Элоизе и Юлии, в мечты о бесконечности, об идеале, - нет, она
пошла, - что, быть может, страшно, но естественно, - по пути порока,
однако безо всякого величия, за неимением подходящей среды, ибо где найти
в Руане людей настолько пылких, что согласились бы окружить какую-то
Пакиту роскошью и блеском? Этот грубый реализм, облагороженный мрачной
поэзией, продиктовал немало страниц, какими злоупотребляет современная
поэзия, и чересчур похожих на то, что художники называют анатомическими
этюдами. Описав дом позора, где андалузка кончала свои дни, поэт, после
отступления с философским оттенком, возвращался к начальной песне:

И ничего в ней нет от той младой Пакиты,
Что пела песню юных дней.

Кто был в Испании чудесной?
Кто видел этот край прелестный,

Мрачная сила, пронизывающая эту поэму почти в шестьсот строк, и, если
можно позаимствовать это слово у живописи, ее резкий цветовой контраст с
двумя сегицильями, в начале и конце произведения, это чувство невыразимой
боли, высказанной с мужской смелостью, ужаснули женщину, которая,