"Оноре Де Бальзак. Пьеретта" - читать интересную книгу автора

Жюльяров-младших, восхищавшаяся добродетелями г-жи Тифен, присоединила
весь клан Жюльяров к клану Гене. И, разумеется, салон председателя суда
стал первым салоном в городе. У горсточки провенской аристократии был свой
салон в верхнем городе, собиравшийся у старой графини де Бресте.
В ближайшие полгода после своего водворения в Провене Рогроны
благодаря старым связям с Жюльярами, Гепенами и Гене и родству с
нотариусом Офре, внучатым племянником их деда, сперва были приняты г-жой
Жюльяр-старшей и г-жой Галардон; затем - правда, с большим трудом -
допущены были в салон прекрасной г-жи Тифен. Принимать у себя Рогронов
решались далеко не сразу - надо было хорошенько к ним присмотреться.
Неудобно было, конечно, сторониться торговцев с улицы Сен-Дени, уроженцев
Провена, вернувшихся в родные места проживать свои доходы. И все же целью
любого круга общества всегда будет объединение людей, подходящих друг к
другу по своим денежным средствам, нравам, образованию, знаниям и
характеру. Но Гепены, Гене и Жюльяры занимали более высокое общественное
положение, ибо принадлежали к более старой буржуазии, чем Рогрон, сын
трактирщика-ростовщика, не безупречного и в личной жизни и в отношении
наследства Офре. Нотариус Офре, зять г-жи Галардон, урожденной Тифен, был
хорошо осведомлен на этот счет: дело состряпано было у его
предшественника. Все эти бывшие торговцы вернулись в Провен уже лет
двенадцать назад; их образование, обходительность, манеры - все было
подогнано к тому жизненному уровню, которому г-жа Тифен придала некоторый
отпечаток элегантности и парижский светский лоск; все здесь было
однородно, все понимали друг друга, каждый умел держаться и вести беседу
так, чтобы другим было приятно. Каждый знал характер всех прочих, все друг
к другу привыкли. Принятые у мэра, г-на Гарслана, Рогроны надеялись, что
будут вскоре на короткой ноге с лучшим обществом Провена. Сильвия поэтому
научилась играть в бостон. Рогрон не способен был усвоить ни одной игры;
поговорив о своем доме, он складывал на животе руки и вертел большими
пальцами, не отваживаясь больше произнести ни слова; но благодетельное
молчание было для него горьким лекарством; он то и дело вскакивал, как бы
желая что-то сказать, в смущении садился вновь, и губы его при этом смешно
дергались. Сильвия за картами откровенно проявляла свой подлинный
характер. Сварливая, неизменно сетуя при проигрышах, она нагло
торжествовала, когда ей удавалось выиграть; торгуясь, скаредничая, она
выводила из себя своих противников и партнеров и стала бичом общества. Под
влиянием нескрываемой и глупой зависти Рогрон с сестрой возымели претензию
играть роль в городке, который был опутан сетью переплетающихся интересов
и тщеславия двенадцати семейств; на этой скользкой почве новичок должен
был двигаться с большой осмотрительностью, чтобы не оступиться и ничего не
задеть. Если положить на перестройку дома тридцать тысяч франков, у брата
с сестрой должно было остаться десять тысяч франков дохода. Они себя
считали богачами, всем досаждали рассказами о роскоши своего будущего
жилища и в полной мере обнаружили свою мелочность, грубое невежество и
глупую зависть. В тот вечер, когда они посетили прекрасную г-жу Тифен,
имевшую уже случай наблюдать их у г-жи Гарслан, у своей золовки Галардон и
у старой г-жи Жюльяр, - царица города конфиденциально спросила у
Жюльяра-сына, оставшегося на несколько минут по уходе других гостей
побеседовать с нею и с председателем суда:
- Вы все, как видно, очень увлекаетесь этими Рогронами?