"Оноре Де Бальзак. Дочь Евы" - читать интересную книгу автора

подчинить его себе; но я наталкиваюсь на постороннее влияние, на влияние
одной женщины, вдовы нотариуса. Ей минуло пятьдесят лет, но она еще
сохранила прежние притязания и властвует над ним Я чувствую, что
освобожусь только после ее смерти. Здесь моя жизнь подчинена регламенту,
как жизнь королевы: к завтраку и к обеду меня приглашает звонок, как
гостей в твоем поместье. Я выезжаю в точно определенное время для прогулки
по Булонскому лесу. Меня всегда сопровождают двое слуг в парадных ливреях,
и возвращаться я должна всегда в один и тот же час. Не я распоряжаюсь, а
мною распоряжаются. На балу или в театре лакей докладывает мне: "Карета
подана", - и мне приходится уезжать, часто в разгар веселья. Фердинанда
рассердило бы отступление от этикета, установленного для его жены, а я его
боюсь. Посреди этой проклятой роскоши я начинаю тосковать по прошлому и
считать, что наша мать была хорошей матерью: она по крайней мере оставляла
нас в покое по ночам, и я могла болтать с тобою. Я жила подле создания,
любившего меня и страдавшего со мною, между тем как здесь, в этом
великолепном доме, я себя чувствую, как в пустыне.
Внимая этой горестной исповеди, графиня, в свою очередь, взяла руку
сестры и плача поцеловала ее.
- Как я могу помочь тебе? - шепотом сказала Эжени. - Если бы он
застал нас тут, в нем проснулась бы подозрительность, он пожелал бы
узнать, о чем ты рассказывала мне целый час, мне пришлось бы лгать ему, а
трудно лгать такому хитрому и коварному человеку: и мигом поймал бы меня.
Но оставим мои невзгоды и подумаем о тебе. Нужно достать сорок тысяч
франков, моя дорогая. Это безделица для Фердинанда, ведь он ворочает
миллионами вместе с другим крупным банкиром, бароном Нусингеном. Я иногда
сижу с ними за обеденным столом, слушаю, что они говорят, и меня бросает в
дрожь. Фердинанд знает, что я умею молчать, и они беседуют в моем
присутствии, не стесняясь. И вот, уверяю тебя, убийства на большой дороге
представляются мне добрыми делами по сравнению с некоторыми финансовыми
комбинациями. Нусингену и моему мужу так же безразлична судьба разоряемых
ими людей, как мне вся эта роскошь. Часто мне приходится принимать бедных
простаков, которым накануне при мне был вынесен приговор; они бросаются в
аферы, где им предстоит потерять все состояние. Мне хочется, как Леонарде
в пещере разбойников, крикнуть им: "Берегитесь!" Но что станется со мною?
И я молчу. Этот пышный особняк - разбойничий притон. Между тем дю Тийе и
Нусинген пачками бросают тысячефранковые билеты на свои прихоти. Фердинанд
покупает в Тийе усадьбу, где стоял старый замок, и собирается его
восстановить, присоединив к нему лес и обширные земли. Он уверяет, что сын
его будет графом и что в третьем поколении это будет знатный род. Нусишену
надоел его особняк на улице Сен-Лазар, и он строит дворец. Его жена - моя
приятельница... Ax! - воскликнула вдруг Эжени. - она может нам быть
полезна; со своим мужем она ведет себя смело, своим имуществом
распоряжается сама - она спасет тебя.
- Голубка, у меня осталось только несколько часов, едем к ней сегодня
же вечером, едем немедленно, - сказала графиня, бросившись в объятия к
сестре и заливаясь слезами - Как же мне выйти из дому в двенадцатом часу
ночи?
- Меня ждет карета.
- О чем вы тут сговариваетесь? - произнес дю Тийе, открывая дверь
будуара.