"Оноре Де Бальзак. Дочь Евы" - читать интересную книгу автора

После первого порыва благодарности и удивления графиня де Ванденес была
очарована тем, что подвигла Рауля на такие жертвы, на преодоление таких
трудностей. Ее любит человек, достойный ее! Рауль не понимал, к чему его
обязывает поддельное величие. Женщины не позволяют своему любовнику
сходить с пьедестала. Божеству не прощается никакая мелкая черта. Мари не
знала ключа к загадке, о которой Рауль говорил своим приятелям за ужином у
Вери. Борьба этого писателя, выбившегося из низов, длилась первые десять
лет его молодости; он хотел быть любимым одною из цариц большого света.
Тщеславие, без которого любовь недолговечна, как сказал Шамфор,
поддерживало его страсть и должно было усиливать ее с каждым днем.
- Можете ли вы поклясться мне, что не принадлежите и никогда не
будете принадлежать ни одной другой женщине?
- Для другой женщины не нашлось бы у меня ни времени, ни места в
сердце, - ответил он и не счел это ложью, так презирал он Флорину.
- Я верю вам, - сказала она.
Когда они вернулись в аллею, где стояли экипажи, Мари оставила руку
Натана, принявшего почтительную позу, как будто он только что встретился с
нею; со шляпою в руке он проводил ее до экипажа, а затем пошел следом за
ним по проспекту Карла X, вдыхая пыль, поднятую лошадьми, глядя на
колеблемые ветром перья ее шляпы, напоминавшие ветки плакучей ивы.
Несмотря на благородный отказ Мари от его жертв. Рауль, увлекаемый
своею страстью, появлялся повсюду, где она бывала; он обожал недовольный и
в то же время счастливый вид графини, когда она хотела и не в силах была
его журить за то, что он расточал время, столь ему необходимое. Мари
приняла на себя руководство работами Рауля, строго установила для него
распорядок дня и оставалась дома, чтобы не давать ему никакого повода
рассеиваться. Каждое утро она читала газету и сделалась герольдом славы
Этьена Лусто, чьи фельетоны ее восхищали, Фелисьена Верну, Клода Виньона,
всех сотрудников. Когда скончался де Марсе, она посоветовала Раулю отдать
ему справедливость и с восторгом прочитала большую и прекрасно написанную
статью, в которой журналист воздал хвалу покойному министру, осудив его в
то же время за макиавеллизм и ненависть к массам. Она присутствовала,
разумеется, в литерной ложе театра Жимназ на премьере пьесы, сборами с
которой Натан рассчитывал поддержать свое предприятие и которая прошла с
огромным внешним успехом. Графиню обманули купленные аплодисменты.
- Вы не были у Итальянцев на прощальном спектакле? - спросила ее леди
Дэдлей, к которой она поехала из театра.
- Нет, я была в Жимназ на премьере.
- Терпеть не могу водевилей. Отношусь к ним, как Людовик XIV к
картинам Тенирса, - сказала леди Дэдлей.
- А я нахожу, что водевилисты сделали успехи, - заметила маркиза
д'Эспар. - Современные водевили - очаровательные комедии, преостроумные,
требующие большого таланта, и они меня очень забавляют.
- Да и актеры превосходны, - сказала Мари. - Вся труппа играла
сегодня отлично: пьеса пришлась ей по вкусу, диалог в ней тонок, остроумен.
- Как у Бомарше, - бросила леди Дэдлей.
- Господин Натан еще, конечно, не Мольер, но... - проговорила г-жа
д'Эспар, глядя на Мари.
- Он ставит водевили, - продолжала жена Шарля Ванденеса.
- И валит министерства, - присовокупила г-жа де Манервиль.