"Оноре Де Бальзак. Дочь Евы" - читать интересную книгу автора

взобрался на ходули и облачился в пурпур своего успеха. А существует ли
женщина, доверяющая мужу больше, чем любовнику? Госпожа де Ванденес
успокоилась, и снова началась для нее жизнь, полная подавленного
раздражения, украдкою перехваченных радостей, тайных рукопожатий - всего,
чем она питалась и прошлой зимой, но что в конце концов увлекает женщину
за черту дозволенного, если мужчина, ею любимый, сколько-нибудь решителен
и нетерпелив. По счастью для нее, страсти Рауля, умеряемые Флориною, не
были опасны. К тому же он был поглощен интересами, не дававшими ему
воспользоваться своей удачей. Тем не менее внезапно случившееся с Натаном
несчастье, возникновение новых препятствий, порыв нетерпения могли бы
увлечь графиню в пропасть, и Рауль уже начинал об этом догадываться. В
такой стадии был их роман в конце декабря, когда дю Тийе попросил вернуть
ему деньги. Богатый банкир, ссылаясь на свое стесненное положение,
посоветовал Натану занять эту сумму на две недели у ростовщика Жигонне, у
этого провидения, которое за двадцать пять процентов выручало всех молодых
людей, попадавших в беду. Газета накануне большой новогодней подписки,
касса ее должна наполниться. Тогда дю Тийе посмотрит, как быть. Да и
почему бы Натану не написать пьесы? Натан из гордости пожелал заплатить,
чего бы это ни стоило. Дю Тийе дал ему письмо к ростовщику, и тот отсчитал
Раулю деньги под трехнедельные векселя. Вместо того чтобы доискаться
причины такой услужливости, Рауль пожалел, что не попросил больше. Так
поступают самые замечательные в умственном отношении люди: в серьезном
событии они усматривают повод для шутки, они словно приберегают ум для
своих произведений и, боясь его умалить, не расходуют на житейские дела.
Рауль в этот день рассказал Флорине и Блонде, как он был утром у
ростовщика, описал им всего Жигонне, пестренькие обои в его комнате, его
лестницу, астматический хрип и козью ножку его колокольчика, истертый
половичок, холодный камин и такой же холодный взгляд; он насмешил их
портретом своего нового "дяди"; им не внушили никакого беспокойства ни дю
Тийе, плакавшийся на безденежье, ни столь сговорчивый ростовщик. Все это
причуды!
- Он взял с тебя только пятнадцать процентов, - сказал Блонде, - ты
должен его поблагодарить. При двадцати пяти процентах с такими людьми
перестают здороваться; ростовщичество начинается с пятидесяти процентов,
за такую плату им можно уже выражать презрение.
- Презрение? - сказала Флорина. - Кто же из ваших друзей дал бы вам
деньги под такие проценты, не выставляя себя при этом вашим благодетелем?
- Она права, я счастлив, что ничего больше не должен дю Тийе.
Как объяснить такую слепоту в личных делах у людей, привыкших все
угадывать? Быть может, ум не способен на совершенство во всех отношениях;
быть может, художники настолько живут настоящим, что не могут думать о
будущем; быть может, внимание их слишком приковано к смешным чертам и не
дает им заметить ловушку, или они не допускают мысли, что их посмеют
обмануть... Будущее не заставило себя ждать. Через три недели векселя были
опротестованы; но Флорина добилась в коммерческом суде отсрочки платежа на
двадцать пять дней. Рауль разобрался в своем положении, потребовал счета:
оказалось, что доход газеты покрывает две трети расходов и что подписка
падает. Великий человек забеспокоился, стал мрачен, но только перед
Флориной, которой он доверял. Флорина посоветовала ему занять деньги под
залог будущих пьес, запродав их оптом и переуступив все свои театральные