"Оноре Де Бальзак. Покинутая женщина" - читать интересную книгу автора

Гастон надеялся, что, перешагнув порог Курселя, он найдет способ
развязать гордиев узел, завязанный им самим. Он принадлежал к тем людям,
которые, веря во всемогущество случая, всегда идут вперед и в последнюю
минуту, очутившись лицом к лицу с опасностью, вдохновляются ею и находят в
себе силы преодолеть ее. Он решил одеться особенно тщательно. По
обыкновению молодых людей, он воображал, будто его успех зависит от того,
как лежит завиток волос, не зная, что в юноше все чарует и привлекает.
Впрочем, незаурядных женщин, подобных г-же де Босеан, можно пленить только
чарами ума и благородством характера. Возвышенный характер приятен для их
самолюбия, сулит возвышенную страсть и кажется способным удовлетворить
запросам их сердца. Ум в мужчине доставляет им развлечение, отвечает
вкусам их изысканной натуры, - им кажется, что они поняты. Разве не все
женщины желают, чтобы их занимали, понимали и обожали? Но только хорошо
зная жизнь, усвоишь, что высшее кокетство - не щеголять при первой встрече
ни своим нарядом, ни своим умом. Когда мы становимся достаточно
проницательны и могли бы действовать как тонкие политики, мы уже слишком
стары, чтобы воспользоваться нашим опытом. Гастон, не надеясь на обаяние
своего ума, старался произвести впечатление внешностью, да и г-жа де
Босеан тоже инстинктивно внесла особую изысканность в свой туалет и,
заботливо укладывая волосы, оправдывалась перед собой: "Все же незачем
быть пугалом".
На всем облике, складе ума и манерах Гастона лежал отпечаток какой-то
своеобразной наивности, - она придавала особую прелесть и самым обыденным
его движениям и мыслям, позволяла ему безнаказанно высказывать все что
угодно. Он был образован, проницателен, у него было приятное и подвижное
лицо, отражавшее впечатлительную душу. Живой, чистосердечный взгляд его
был исполнен непритворной нежности и страсти. Решение, которое он принял,
переступив порог Курселя, вполне гармонировало с его открытым характером и
пылким воображением. Хотя любовь придает смелости, сердце у него
трепетало, когда, пройдя через внутренний двор, где был разбит английский
сад, он вошел в зал и слуга, спросив его имя, пошел доложить, а затем
вернулся за ним. - Барон де Нюэйль!
Гастон вошел медленно, но довольно непринужденно, что особенно
трудно, когда в гостиной не двадцать женщин, а только одна. В уголке, где
пылал, несмотря на летнее время, яркий огонь и с камина два канделябра
проливали мягкий свет, он увидел молодую женщину в модном кресле с очень
высокой спинкой и низким сиденьем, позволявшим ей принимать разнообразные
грациозные и изящные позы: то опускать голову, то склонять ее набок или
медлительно подымать, словно под тяжестью большого бремени; скрещивать
ножки, слегка показывать их и снова прятать под складками длинного черного
платья. Виконтесса протянула руку, чтобы положить на круглый столик книгу,
которую читала, но так как при этом она повернула голову в сторону Гастона
де Нюэйля, то книга, положенная на край стола, соскользнула и упала между
столом и креслом. Не обратив внимания на книгу, молодая женщина
выпрямилась и едва заметно, почти не приподымаясь с кресла, в котором она
утопала, ответила на поклон гостя. Она наклонилась к огню и быстро
помешала угли; потом подняла перчатку, небрежно надела ее на левую руку,
бросила было взгляд в поисках второй перчатки, но не нашла, и белоснежной
правой рукой, почти прозрачной, без колец, хрупкой, с удлиненными пальцами
и розовыми ногтями безупречной овальной формы, она указала незнакомому