"Рамеш Балсекар. Подобно огромному неподвижному камню" - читать интересную книгу автора

происходящего. Вначале я даже не заметил этого, а затем я начал постепенно
осознавать этот факт, и реакция на данную ситуацию была крайне необычной.
Люди, знакомые со мной и моим состоянием, выражали изумление по поводу
происходящего.
Для меня это был приятный, но непостижимый сюрприз. Мне и в голову не
приходило, что это каким-то образом связано с Учением. Я даже как-то сказал
Рамешу, что я "забыл Учение". На что он ответил: "Вот и хорошо... Я всегда с
вами".
"Что это значит?" - спросил я.
Прошло два года, прежде чем ко мне пришло понимание того, что именно
эгоистический интеллект считал, что он забыл Учение. И когда я писал письмо,
рассказывая об этом гуру, я осознал, что его слова о том, что он всегда со
мной, означали, что "его" Присутствие является "моим" Присутствием, и что
Присутствие - это Принятие.
Принятие - это принятие. Здесь нет деления на виды и категории - если
только не рассматривать этот вопрос с относительной точки зрения. И с такой
точки зрения может показаться, что принятие может происходить даже в более
тонкой форме. В предыдущем примере было известно, что принятие присутствует,
но его истинная природа еще не была осознана. В следующем примере еще нет
осознания самого принятия.
Через несколько месяцев после окончательного события, описанного выше,
я получил письмо от друга Рамеша, в котором он выражал обеспокоенность тем,
что после того, как он вложил столько времени и энергии в изучение Учения,
он все еще рассматривал себя как исполнителя,. Вот фрагмент моего ответа
ему: "Вы и я останемся исполнителями до тех пор, пока постижение Я не будет
носить безвозвратный характер. То есть, пока остается хоть какое-то ощущение
поиска, мы будем продолжать прилагать усилия. Очевиден тот факт, что пока
сохраняется желание самореализации, оно дает энергию усилию, таким образом
делая нас исполнителями. Я испытывал такие же чувства насчет этого, что и
вы. В моем случае произошло то, что я в конечном итоге пришел к принятию
своей роли исполнителя - вместе с интеллектуальной убежденностью в том. что
исполнителем я не являюсь. То, что это не имеет никакого логического смысла,
меня совершенно не волнует. Наверное, это связано с тем, что Рамеш называет
бесстрастностью, которая по своей сути представляет собой понимание того,
что в конечном итоге ничего не имеет значения".
Вскоре после этого в письме к другому корреспонденту было дано
следующее объяснение: "Интересно, что я долгое время считал написание писем
по этой теме одной из форм медитации, которая иногда приводит к
поразительным озарениям. Я говорил об этом Рамешу несколько раз.
Примером этого может служить такой случай: у меня не было
действительного осознания этого фундаментального изменения, пока я не сделал
о нем запись. То есть, поскольку я никогда об этом не думал, то и не знал,
что произошедшее является истинным принятием своей роли исполнителя - пока я
не попытался объяснить это кому-то другому. Это было противоположностью
моего стремления привести свои противоречивые чувства в соответствие с
интеллектуальным знанием".
Дело в том, что раньше меня волновала та же проблема, что и моего
корреспондента; то есть я продолжал в полной мере ощущать, что именно я
принимаю решения насчет того, что нужно сделать и, несомненно, я являюсь
также тем, кто осуществляет реализацию этих решений. И это ощущение