"Мэри Бэлоу. Певцы Гимнов с Бонд-Стрит" - читать интересную книгу автора

Все это было "веселой возней" - так семейные хроники описывали
рождественские праздники в Блумфилде. По наблюдениям самого лорда Хита, они
были наполнены опьяневшими, объевшимися, сонными, раздраженными
джентльменами; требовательными, ноющими, выпускающими пар, раздраженными
дамами; доведенными до отчаяния, раздраженными нянями и гувернантками и
вопящими, неуправляемыми, нахальными и раздраженными детьми. А сам он считал
дни до того момента, когда его дом вновь будет принадлежать только ему, и,
несомненно, раздражался в процессе ожидания.
Но не в этот раз. В этом году празднества пройдут без него. Он полагал,
что особо скучать по нему никто не станет. В этом году он решил остаться в
городе и не признавать никаких обязательств по случаю этого времени года,
кроме отсылки для всех подарков в Блумфилд и организации концерта, который
он обычно проводил в январе. Он должен был состояться за два дня до
Рождества. Сам рождественский день барон планировал провести в блаженном
одиночестве в своей библиотеке, вероятно, позволив себе послеобеденный или
вечерний визит к Люси. Возможность воспользоваться услугами любовницы в
Рождество должна была стать приятной новизной.
Исполнители гимнов, как он с внутренним содроганием заметил,
приблизившись к ним, пели с удивительным воодушевлением, учитывая суровую
погоду и недостаток слушателей. Кроме того, их исполнению плачевно не
хватало музыкальности. Сильный женский голос, перекрывавший все остальные,
вибрировал и дрожал на высоких нотах. Видимо, кто-то, решил лорд Хит,
однажды сказал ей, что у нее хороший голос. Он поискал ее взглядом. Пышная
женщина средних лет пела с закрытыми глазами, словно в трансе. Худой пожилой
мужчина, стоявший за ней, пел глубоким басом. Но даже дилетанту в музыке
было ясно, что у мужчины не было слуха.
Гимн "Да пошлет вам радость Бог" завершился как раз, когда лорд Хит
вступил на дорогу, чтобы обойти хор. Он заметил, что небольшая аудитория у
них все-таки была. Их слушала стоявшая рядом дама, державшая за руку
маленького ребенка. Хотя, возможно, подумал он, эта женщина была одной из
них. Она была молода и, без сомнения, привлекательна, а ребенок был совсем
малышом. Кто сможет лучше собирать пожертвование между песнями? Кто устоит
перед хорошенькой женщиной - кроме, пожалуй, менее хорошенькой женщины? И
кто сможет устоять перед маленьким ребенком? Он цинично приподнял бровь и
прошел мимо.
Но начался новый гимн. Запел не весь хор, а солист. Это был "Тише,
тише, мой малыш"[1], и исполнялся он таким чистым сопрано, что лорд Хит
остановился как вкопанный и непроизвольно задержал дыхание. Ему пришла в
голову глупая мысль, что этот голос был похож на ангельский, и он ждал, что
нестройные звуки хора присоединятся к нему после первых строк. Но голос
продолжал петь в одиночку.
Впереди хора стоял мальчик, которого барон раньше не заметил. Его глаза
были опущены в открытую книгу, которую он держал в руках. Он был весь
закутан от холода, так что виднелись только его опущенные глаза, розовые
щеки и кончик носа, а также широко открывавшийся рот, из которого и лились
божественные звуки, очаровавшие лорда Хита. Он опустил кончик трости на
мокрый и грязный бордюрный камень и позабыл обо всем, кроме самой музыки.
И волшебстве - если можно так выразиться - этой рождественской истории.

Фанни Берлинтон была смущена и замерзла. И то, и другое одинаково