"Джеймс Грэм Боллард. Эндшпиль" - читать интересную книгу автора

просто - непрерывно таскаться за ним следом, осыпая невротическими
вопросами, споря и устраивая истерики. Раньше или позже Малек обязательно
огрызнется и может при этом нечаянно выдать что-нибудь, касающееся его
намерений. Или, наоборот, напрочь отгородиться от него, обращаться с ним
презрительно, как с наемным убийцей, каковым он, собственно, и является,
отказываться находиться с ним в одной комнате и есть за одним столом,
настаивая на своих правах бывшего члена Центрального комитета. Такая
методика вполне может оказаться удачной. Почти наверняка Малек не врал,
говоря, что знает точный день и час казни Константина. А это значит, что ему
отдали приказ и он лишен возможности сколько-нибудь приблизить или отдалить
этот момент из своих собственных соображений. Малек вряд ли решится
пожаловаться на поведение Константина - совершенно очевидно, что такая
жалоба заставит задуматься об его собственной пригодности для теперешнего
поста, а это не тот пост, с которого легко с почетом уйти в отставку; к тому
же теперь, когда дата уже установлена, даже начальник полиции не сможет
изменить ее, не созывая несколько специальных собраний. А в таком случае
появлялась опасность попытки пересмотра дела Константина - у него оставались
еще союзники или хотя бы люди, желающие использовать его в .своих
собственных целях.
Но несмотря на такие разумные соображения, все эти затеи, связанные с
лицедейством, не слишком привлекали Константина. Ему хотелось чего-нибудь
посложнее. Да к тому же, если провоцировать Малека, появляются новые
неопределенности, которых и так с избытком.
Он заметил, как надзиратель вошел в гостиную и спокойно уселся в одно
из больших кресел; как всегда, лицо его, полускрытое тенью, было повернуто в
сторону Константина. Казалось, Малека совершенно не трогают естественные в
такой обстановке скука и усталость (и хорошо, что не трогают, подумал
Константин, - более нетерпеливый человек нажал бы курок уже на второй день),
что ему даже нравится сидеть вот так в этом кресле и наблюдать за
Константином, пока там, за окном, падает холодный серый дождь, а под стеной
накапливается все больше и больше желтых листьев. Трудности установления
отношений с Малеком - а ведь надо установить с ним хоть какие-нибудь
отношения, если думаешь о спасении, - казались непреодолимыми; единственная
возможность - эти самые шахматы.
Поставив черного короля на доску, Константин окликнул надзирателя:
- Малек, если вы не против, я готов сыграть еще раз.
Малек встал, оттолкнувшись длинными руками от подлокотников, и сел
напротив. Он скользнул глазами по лицу Константина, словно желая увериться,
что больше не будет никаких нервных срывов, а затем начал расставлять белые
фигуры, явно не собираясь припоминать, что предыдущая партия так и не была
закончена.
Он применил спокойное, надежное начало Лопеса, тысячу раз уже
проанализированную и малоинтересную атаку, однако через двенадцать ходов,
когда подошло время обеда, Константин уже был вынужден рокироваться в
длинную сторону, а его противник получил сильную позицию в центре.
Обедая вместе с Малеком за карточным столом, стоявшим в гостиной около
диванчика, Константин размышлял о странном элементе, появившемся в их
отношениях. Строго пресекая в себе стремление наполнить пустяковое
обстоятельство зловещим символическим смыслом, он понимал в то же время, что
искусность Малека в шахматах, способность создавать сильные комбинации после