"Джеймс Грэм Боллард. Ноль" - читать интересную книгу автора

удерживал ее единственно благодаря своему упорному нежеланию рекомендовать
меня дирекции на повышение. Он закрепился на посту начальника отдела,
женившись на дочери одного из директоров (старой, склочной, страхолюдной
бабе), после чего стал практически неуязвим. Наши отношения основывались на
взаимном презрении, однако, если я честно исполнял свои обязанности, будучи
уверен, что рано или поздно управляющие заметят мои способности и
достоинства, Ранкин злокозненно использовал свое преимущество в служебном
положении, буквально хватаясь за любую возможность оскорбить меня и унизить.
Он намеренно подрывал мою власть над секретарским персоналом,
находившимся по молчаливому соглашению в сфере моей ответственности,
систематически передавая задания через мою голову, привлекая для этого
первого попавшего под руку сотрудника. Он поручал мне персональную
разработку долгосрочных, никчемных проектов, уменьшая тем самым мои контакты
с остальными сотрудниками. И что хуже всего, он намеренно, целеустремленно
раздражал меня своим поведением. Он все время напевал, насвистывал,
садился - не испросив разрешения - на мой стол и любезничал с машинистками,
а то вдруг вызывал меня к себе в кабинет и подолгу мурыжил, заставляя
бессмысленно наблюдать, как его милость от корки до корки штудирует
какое-нибудь толстое досье.
При всех моих усилиях держать свои чувства в узде душившее меня
отвращение к Ранкину неустанно возрастало. Его злокозненность возмущала меня
до глубины души; что ни день, я покидал работу, кипя от негодования,
разворачивал в электричке газету, но не мог прочитать ни строчки из-за
жгучей, слепящей ярости. Гнев и безнадежная горечь отравляли все мои вечера
и выходные, превращали их в выжженную пустыню.
Неизбежные в подобных обстоятельствах мысли об отмщении закрадывались в
мою голову все чаще и чаще - особенно когда появились серьезные основания
подозревать, что Ранкин регулярно подает в правление неблагоприятные отзывы
о моей работе. Найти достойный метод возмездия оказалось совсем не просто. В
конечном счете бессильное отчаяние склонило меня к низкой, презираемой мною
прежде уловке; я начал писать подметные письма - нет, не в правление, чтобы
не оказаться главным подозреваемым, а самому Ранкину и его жене.

Свои первые опыты на новом для меня поприще, тривиальные обвинения в
супружеской неверности, я так никуда и не послал. Беззубые и наивные, они
были напрочь лишены достоинства достоверности и слишком уж явно принадлежали
перу тайного недоброжелателя - если не умалишенного. Я спрятал эти письма в
маленький домашний сейф, а позднее в корне их переработал, убирая самые
затасканные грубости и стараясь поставить на их место нечто не в пример
тонкое, неявные намеки на бесстыдную распущенность и извращения,
непристойные подробности, способные уязвить мозг адресата острыми шипами
сомнений.
И вот однажды, сочиняя письмо к миссис Ранкин, каталогизируя в старом
блокноте наиболее отвратительные стороны ее супруга, я обратил внимание на
странное облегчение, даваемое самим процессом изложения на бумаге в присущей
анонимному письму (каковое, вне всяких сомнений, является отдельным
литературным жанром, имеющим как свои каноны, так и свои рамки допустимого)
агрессивной лексике всех мерзостей и трусостей, описываемого субъекта, а
также ужасающего возмездия, ждущего его с неотвратимостью рока. Я ничуть не
сомневаюсь, что те, кто имеет возможность регулярно облегчать свою душу в