"Джон Болл. Душной ночью в Каролине [D]" - читать интересную книгу автора

плечо или даже немного повыше. Сожмите линейку покрепче, и вы убедитесь,
что прямо держать ее почти невозможно - анатомия запястья этого не
позволит. Чтобы ударить справа, вам придется вывернуть руку ладонью вверх.
А для того чтобы опустить линейку прямо перед собой, вы должны развернуть
запястье на девяносто градусов.
Гиллспи поглядел на линейку в своей руке, а потом положил на стол.
- А ты думаешь, Оберст левша? - спросил он.
- Я в этом уверен, - ответил негр. - Вспомните, как он постучал
пальцем в грудь, когда пытался выгородить себя. Даже в том случае, если он
одинаково владеет правой и левой, он бы прибегнул к помощи сильнейшей
руки, а ведь Оберст постучал себя левым указательным пальцем. Я подумал,
что он не виновен, едва он вошел, ну а это убедило меня окончательно. -
Тиббс вновь откусил от сандвича и запил глотком густого черного кофе.
- Да, я совсем забыл о сахаре, - сказал Арнольд.
- Все и так чудесно, спасибо, - ответил Тиббс.
- Ты только взглянул на этого малого и уже решил, что, пожалуй, он не
виновен. В чем тут суть, в интуиции? - спросил Гиллспи.
- Нет, в его ботинках, - ответил Тиббс, - и в том, что он был небрит.
Гиллспи погрузился в молчание. Для Арнольда это было неожиданно: он
думал, начальник спросит, при чем здесь бритье и ботинки. Потом он понял:
Гиллспи не станет спрашивать - это было бы уступкой. А Билл Гиллспи не
очень-то любил уступать. Арнольд откашлялся.
Он выждал, когда Тиббс прожует, и спросил сам:
- А почему?
- Вспомните, как произошло нападение, - ответил Тиббс. - Мантоли
ударили сзади по голове. Значит, либо на него напал кто-то знакомый,
которому он доверял, - улучил момент, отступил на шаг и ударил, либо, что
более вероятно, к нему кто-то подкрался, да так тихо, что Мантоли не
почувствовал опасности. Если бы его что-то насторожило, хоть на мгновение,
он бы повернул голову и удар пришелся бы под другим углом.
- Понятно, - сказал Арнольд.
- А у Оберста жесткие кожаные каблуки, - продолжал Тиббс, - да еще со
стальными подковками, чтобы поменьше снашивались. В таких ботинках слышен
каждый шаг, и ему было бы трудно напасть неожиданно.
- Он мог сто раз переобуться, - перебил Гиллспи.
- Конечно, вы правы, мистер Гиллспи, - согласился Тиббс, - но вы тут
сами упомянули, что этот человек из "белого отребья", а значит, обуви у
него не очень-то густо. И, судя по щетине на его подбородке, я бы
предположил, что он провел всю ночь где-то вне дома. Если бы он зашел
переменить обувь, он бы, пожалуй, и побрился. Это в его привычках - я сужу
по порезу от бритвы под самым подбородком.
- Я этого не заметил, - с вызовом сказал Гиллспи.
- Отсюда удобней смотреть, мистер Гиллспи, - ответил Тиббс, - и
пониже, и света гораздо больше.
- Ты так уверен в себе, а, Вирджил? - поддел Гиллспи. - Кстати,
Вирджил - довольно затейливое имя для черномазого вроде тебя. Небось там,
откуда ты приехал, тебя зовут по-другому?
- Там меня зовут мистер Тиббс, - ответил Вирджил.

***