"Гонсало Торренте Бальестер. Дон Хуан " - читать интересную книгу автора

добычу.
Да, Черный Боб сделался искуснейшим мастером, но со всем тем не
отпускала его одна тайная мечта. Ведь до сей поры ни разу не случилось ему
попользоваться стоящим человеческим телом, чтобы было оно ему в радость и
принесло хоть каплю удовольствия. На долю его выпало немало громких дел,
какими не зазорно похвастаться любому бесу, но вот беда - раз за разом
вселялся он в тела немощные, неказистые или совсем уж грубо скроенные. К
примеру сказать, как-то отправили его спешно в Рим с приказом взять на
попечение занемогшего кардинала Риччи, и Черный Боб лелеял надежду, что
дозволят ему воплотиться в тело прекрасной Катарины, которая вертелась
поблизости. Куда там! Была ему уготована безобразная оболочка старого слуги,
вдобавок скрюченного ревматизмом и посему терпевшего муки, сравнить которые
возможно только с муками адовыми. А время спустя довелось Черному Бобу
слетать во Флоренцию - похлопотать об известной куртизанке и покровительнице
искусств Симонетте, в доме которой, и согреваясь ее любовью, собирались
именитые мужи для изысканных бесед. Стоит ли говорить, что успеха ради
вселился Черный Боб в шута, поскольку больная всячески того привечала -
только он своими выходками умел рассеять ее меланхолию. Шут же был от роду
крив, да к тому же горбат, а умом и вовсе убог.
Наконец, тому лет двадцать, велели Черному Бобу заняться
монахом-августинцем и великим теологом падре Тельесом, решивши, что тот
вот-вот испустит дух. Бес-то в спешке и юркнул в тело некоего монаха из
немцев, Иеронимуса Вельчека. Так этот самый падре Вельчек страдал язвой
желудка и питался протертыми кашами. И как назло, в расчетах преисподней
случилась в тот раз промашка, и падре Тельес после тяжкой болезни стал
поправляться и благодаря стараниям еврейского врача-безбожника сделался
живей прежнего - несмотря на почтенные свои семьдесят с хвостиком и
ощутительную телесную немощность. И двух месяцев не прошло, как вернулся он
в университет Саламанки и, поднявшись на свою кафедру, продолжил курс лекций
о Святой Троице. А Черный Боб, рассудив, что больше ему тут делать нечего,
воротился в преисподнюю, да только там, внизу, полагали, что
теолога-августинца без пригляда оставлять не годится, и Черного Боба вновь
отправили в Саламанку - до той поры, пока падре Тельес и вправду не помрет.
Так вот и протекли помянутые нами двадцать лет. И влачил Черный Боб
жалкую монастырскую жизнь, не смея позволить себе наималейших развлечений,
ибо имел строгое предписание: никакими нечестивыми поступками или веселыми
похождениями не пятнать добрую славу монаха, в чье бренное тело он, к вящему
своему неудовольствию, вселился. На первых порах помаялся Черный Боб тоской
и недугами, а потом от скуки взялся изучать теологию, заделавшись учеником
падре Тельеса. И стоит принять в соображение, что явилось это курьезнейшим
эпизодом в истории преисподней.
Черный Боб - в облике падре Вельчека - слыл в Саламанке за чудака. В
университете занимал он должность адъюнкта, и студенческая братия, люто его
ненавидя, еще и выказывала ему презрение - за то, что рабски повторял он
мысли падре Тельеса. Словом, на всем, что исходило от сего монаха, лежала
печать ума посредственного и тусклого.


2