"Дмитрий Михайлович Балашов. Юрий ("Государи московские" #9) (незаконченный роман) " - читать интересную книгу автора

что удалялись в леса и жили вдали от людей в скудости, но в свободе от дрязг
и трудности мира сего.

Глава 4

Войны в самом деле не началось. Юрий прислал грамоту, предлагая
перемирие до Петрова дня, и на Москве согласились - март истекал последними
днями, стояла теплынь. Вот-вот вскроются - да уже и вскрывались реки,
рушились, становили непроходны пути. Торговые гости ждали чистой воды,
крестьяне - протаявшей земли, чтобы тотчас начать пахать под яровое. По
местам все не унимался мор. Умирали "железою" (бубонная чума) - словом, пока
не до войны было. Своим чередом шли домашние суетные, ежегодно повторяемые
дела, ежегодно повторяемые праздники. 8 апреля справили Пасху, затем
отмечали Радуницу - целыми семьями ели и пили на могилах, дарили друг друга
яйцами. Зажигали и ставили свечи в честь усопших. Нынешние радуницкие
поминания были особенно трогательными - столько народу молодого, юного, кому
бы только жить да жить, унес мор!
Меж тем чинили упряжь, готовили сохи. В апреле уже начинали пахать.
Сашок не доедал, не досыпал. За хлопотами нет-нет и позабывалось
давешнее горестное возвращение из Москвы с солью. Соль он довез-таки, но
обнаружил, что весь господский скот угнан неизвестно кем, хлева пусты.
Староста разводил руками, глумливо лыбился. Сашка никто на деревне
взаправдашним хозяином не считал, слухи о том, что он внебрачный сын
московской бабы-калачницы, дошли сюда тотчас по приезде Сашка в деревню. И
тут, когда, как казалось ему, совершив героический подвиг, довезя соль в
деревню и обнаружив вместо благодарности селян очищенные хлева, Сашок не
выдержал.
Татарчонок Збыслав-Филимон, намеривший навестить двоюродника - или
какая уж там родня ему Сашок! - вовремя прискакал в Островов. Сашок сидел на
крыльце заднего двора и горько плакал, решив в сердце своем бросить это
нелегкое боярское дело и возвернуться в Москву, где заняться прежним делом -
благо рабочих рук, по случаю мора, не хватало всюду.
- Ты што?! - удивился Филимон, соскакивая с седла и татарской косолапой
походкой подойдя к Сашку. - Али занедужил чем? - Выслушав, сплюнул,
отмахнул, как муху, решение уйти в город. Примолвил строго: - Родителев не
обидь! Думашь, умерли, и все? Нет! Они и с того света глядят на нас! А ну -
прежде поснидаем с тобою, я дюже оголодал. Потом старосту твоего призовем!
Кто в доме-то? Одна Акулька осталась? Ну, с бабы какой спрос! Пошли!
Староста явился не вдруг и сперва даже не взглянул на татарчонка - мало
ли? И не ответил даже, когда тот вопросил о скотине.
- Ты-то кто таков? Подь отсюдова, и весь сказ!.. - начал было и получил
ременною плетью поперек лица. Взревев, медведем кинулся было на Филимона, но
тот увернулся, подставил подножку, и могучий мужик рухнул ничком, пропахав
грязный снег и прошлогоднюю траву, вскочил, ринулся снова, мало что
соображая. - Сашко, помогай! - высоким режущим голосом выкликнул Филимон, и
опомнившийся Сашок, подхватив кстати подвернувшуюся оглоблю, махнул старосту
по ногам. Скоро бой перешел в побоище - братья колотили старосту почем
попадя, а тот уже не кидался встреч, стоял на четвереньках под градом
сыплющихся ударов и только прикрывал голову. Сашок, давеча ливший слезы,
озверел совсем, вымещая на наглом мужике всю свою давешнюю бесталанность и