"Дмитрий Балашов. Святая Русь (Книга 2, части 5 - 6) (Государи московские; 7)" - читать интересную книгу автора

Псковском Снетогорском монастыре, среди тамошней братии. Стригольники вели
праведную жизнь, согласную с заповедями Христа, и все они утверждали, что
в нынешней церкви <Христос части не емлет>, все отрицали священство (мол,
начиная с патриарха, вся церковь стоит на мзде), отрицали таинства,
покаяние, причащение, литургию, каялись вместо отца духовного
матери-земле, воспрещали поминать мертвых, ни вкладов давать по душе, ни
молитв, ни поминок творить. Устраивали свои служения на площадях, смущая
простецов, проповедовали на торжищах и стогнах. И их слушали и согласно с
их проповедью проклинали церковное мздоимство, пьянство и блуд монашеской
братии, роскошь епископов и самого митрополита.
Стригольники чли и толковали Евангелие, ссылаясь на слова апостола
Павла, что и <простецу повеле учити>. И даже прилюдная казнь Карпа с двумя
соратниками (их свергли с Волховского моста) не остудила горячих голов,
скорее напротив, подлила масла в этот огонь.
Далеко не ясно было, сумеет ли чего добиться ныне в Плескове и сам
Дионисий со всем своим красноречием и ученостью.
- Ересь не сама по себе страшна, - медленно произнес Сергий, - и
казнями не победить духовного зла! Но ведь они как дети, бунтующие противу
отцовых навычаев, забывая, что и кров, и пища, и сама жизнь не инуду
пришли к ним, но от тех самых родителей!
Воззри, Михаиле! Заблудшие сии привержены трезвенной жизни и от
лихоимства ся хранят, не собирают богатств земных и, словом, устрояют
жизнь по слову Христа! Но и - с тем вместе - отвергаясь обрядов, преданий,
навычаев самого здания церковного, в чем полагают они тогда продолженность
веры? Возможно отринуть обряды, ведая их, возможно толковать Евангелие,
зная творенья отцов церкви... Зная! Но сколь бренно, преходяще, непрочно
сие знание одного-единого поколения! Помыслим: вот они победили, отринули
и таинства, и молитвы и само здание церковное разрушили! И что же потом?
Оные вероучители умрут. Вырастет второе и третье поколение, уже без знания
того, с чем боролись их деды, без обрядов и таинств, без предания
церковного, идущего от первых изначальных веков, а с ним и без памяти
старины, без скреп духовных, сотворяющих Божье подобие в каждом, постигшем
заветы Христа. И во что тогда обратится народ? А самому честь да толковать
Евангелие, умственно постигать и опровергать преждевременное - это
возможно лишь для немногих, исхитренных научению книжному, вот как иноки
снетогорские! Но не для простецов, не для крестьянина в поле, не для
ремественника за снарядом своим, не для воина, идущего в бой, коему
надобны и молитва, и таинство причащения, и посмертная память с
поминовением церковным, с молитвою о воинах, павших во бранех за землю
свою! Вот о чем стригольницы не мыслят совсем! И егда победят, ежели
победят, ниспровергнув церковь Христову, то и вера, и память предков, и
любовь к отцей земле - все уйдет и не станет нужды защищать землю отцов,
ибо, отвергнув обряды погребальные, и памяти ся лишит домысленный людин! И
не станет страны, и Руси не станет, и язык наш ветром развеет по иным
землям! Вот о чем надобно днесь помнить сугубо!
- Что же делать?! - воскликнул Кирилл.
- То же, что Стефан Храп в Перми! - отозвался Федор. - Проповедовать
Евангелие! Мы молоды! Вся эта неподобь ползет на нас с латинского Запада!
Мы не постарели настолько, чтобы, подобно Византии, мыслить о конце или
угаснуть прежде рождения своего! Для того ли владыка Алексий закладывал