"Дмитрий Балашов. Похвала Сергию (Исторический роман)" - читать интересную книгу автора

воссияла именно здесь. (Сказывают и доныне, как идол языческого бога
Велеса, сотворенный из камени многоцветного, уходил, в грозе и буре, от
дворца Константинова на окраину города, в Велесов конец. Великая гроза
зажгла град и капище древнего бога, он же сам вышел из капища и пошел по
брегу. Пылали и рушились хоромы окрест, а озеро кипело у его ног,
выбрасывая на берег снулую рыбу.) И как некогда в матерь городов русских,
в Киев, стремились ученые люди, взыскующие света книжной мудрости, так
ныне в Ростов ехали и шли книгочеи, жаждавшие света знаний... Но как-то
так пошло потом, что возник и усилился хлебный Суздаль, а там и Владимир
на Клязьме, основанный Владимиром Мономахом во имя свое, и сей град,
младший пригород Ростову, скоро обогнал родителя своего, и уже и стол
великокняжеский перешел туда, и стала меркнуть слава древнейшего города...
Старший сын князя Всеволода Большое Гнездо, Константин, восхотел
воротить Ростову главенство в земле Владимирской. Сел тут на княжение, не
подчинясь воле родителя своего, а в 1216 году, в грозной сече на Липице
наголову разбив соединенные рати младших братьев, вернул отторгнутый у
него по прихоти престарелого отца великий стол.
И что бы тут не процвесть вновь Ростову? Увы! Всего через два года
Константин умер не успев ни укрепить отчину, ни сломить волю доброхотов
брата Юрия, ни вырастить юных наследников своих, коих оставил почти
детьми, заповедав им ходить в воле дяди и своего ворога, Юрия... Так и
вновь не состроилась судьба града Ростова.
Был Константин высок, породист, храбр и талантлив к рати, и
многомыслен. О библиотеке его, огромной, поражающей воображение, в тысячу
книг! - поминали, слагали легенды по всей Руси еще долгие годы спустя,
даже и после Батыева погрома...
Теперь, когда прошли века и угасли былые страсти, спросили все же:
почему Константин не исполнил воли родительской, не сел на столе во
Владимире, и тем обрек свой род на медленное угасание, почему он так
упорно держался Ростова, главенствующая судьба коего была уже позади, в
невозвратном, хотя и славном далеке далеком прошедших лет? Не соблазнило
ли князя-книгочея обаяние древней культуры, не книжною ли мечтою
вдохновился он, философ и воин, упорно цепляясь за ветшающий ростовский
стол?
Уходящая культура, даже и потеряв жизненную силу свою, еще долго
хранит очарование былой красоты, пленяет тайной прошлого величия своего,
словно гаснущий свет солнца, что в последний, предсмертный миг горячим
багрецом зажигает рудовые бревна костров, делает огненными бока гнедых
коней и пронзительно-зеленой траву на склонах... Но солнце закатит за
окоем, и все земное потонет в сумраке ночи, и очарование гаснущей культуры
прейдет, как вечерний солнечный свет, раздробясь в скрытые под наносной
землею мертвые черепки, навсегда лишенные духа живого.


Старший сын Константина, Василько, доблестно и бесцельно погиб в
споре с Ордой, защищая безнадежное дело дяди Юрия. (Бесцельно, потому что
даже родовой город Василька, Ростов, предпочел без боя сдаться
победителю.) Схваченный татарами у Шеренского леса Василько, из гордости,
не восхотел поклониться Батыю, и был повешен за ребро, тут и погиб,
смертную чашу испив. А был он красив, храбр, хлебосолен, ясен и грозен