"Андрей Балабуха. Пробный камень" - читать интересную книгу автора

мистер Вестман! И я хочу выпить за вас, маг и волшебник!
"Ну и ну, - подумал Олаф, - вот это фонтан!" Однако он выпил и,
поставив стакан, стал смотреть, как Лаверкрист чуть подрагивающими от
волнения руками вставляет зеленый синтетический камешек в гнездо
кристаллофона.
- Действуйте, - сказал Олаф Лаверкристу. - А я с вашего позволения
покину вас ненадолго.
Сценарист молча кивнул.
Когда сорок минут спустя Олаф вернулся в свой кабинет, Лаверкрист сидел
перед кристаллофоном. В руке у него был пустой стакан, а рядом стояла
бутылка "гордона", позаимствованная из Олафова бара. Бутылка была уже на
треть пустой. "Вот и доверяй этим писателям," - подумал Олаф, внутренне
улыбаясь. Всякую восторженность с Лаверкриста как рукой сняло.
- Это... правда, мистер Вестман? - медленно спросил он, не поднимая
глаз.
- Что именно? - поинтересовался Олаф, сделав вид, будто не понял.
Играть - так играть до конца.
- Эта больница... Двойники... Моя Дорис - чудовище Франкенштейна?!!
- Ну уж и чудовище... А в остальном, по-видимому, правда.
- Боже мой... - Лаверкрист налил себе, выпил залпом. - Если бы я знал,
если бы я только знал...
- И что было бы? Вы не стали бы спасать Дорис Пайк?
- Спасать? Нет... То есть, да. Конечно, стал бы. Но... С ума сойти!..
Лаверкрист встал.
- Чек на столе, мистер Вестман. Вы свое дело сделали. Спасибо. Я
выписал на двадцать пять тысяч, а счет за расходы пришлите, я оплачу. Да...
А вот как теперь жить?..
Олаф долго смотрел ему вслед. Вот так-то. Маленький зеленый камешек
оказался пробным камнем. И со всей безжалостной очевидностью
продемонстрировал, кто чего стоит.
Чего стоит этот... король киносценаристов, например. Он мог любить
Дорис Пайк, восхищаться ею, а стоило ему узнать-и притом вот так, из
исповеди женщины, которая вполне могла оказаться душевнобольной, например, -
узнать, что Дорис Пайк человек, но не рожденный женщиной, и она сразу же
стала для него чудовищем Франкенштейна. Киноштамп, И все кончено. Как,
оказывается, это просто!..
Или чего стоит Магнус. Наверное, ему это тоже далось непросто. Сложнее
даже, чем Олафу, потому что плох тот частный сыщик, которому ни разу не
доводилось вступать в конфликт с законом. В конце концов, сколько раз
проникал он в чужие дома без благословения прокурора или выуживал из
человека сведения вопреки пятой поправке к конституции... Магнус - иное
дело... И тем не менее именно ему первому пришел в голову этот фокус -
воспользоваться тем же оружием, что Фанни Флакс.
В который уже раз Олаф внутренне содрогнулся, пытаясь представить себе
путь, приведший Фанни Флакс к преступлению. Сколько же ненависти должно было
скопиться в ее душе! И то сказать - десять лет в кресле на колесах. Потеряно
все - слава, любовь, преклонение, которым была она окружена, даже
собственное имя, наконец. Но и с этим она бы смирилась, претворись в
реальность тот мираж, которым поманили ее в Госпитале Добрых Самаритян. Если
бы смогла она вести по жизни, наставляя и подобно богу лепя из глины образ и