"Андрей Балабуха. Маленький полустанок в ночи" - читать интересную книгу автора

более чем вдвое, а все субподряды и прочие сторонние заказы получают
"зеленую улицу".
И вот, наконец, появился первый лонг-стрессмен, человек, на себе
испытавший лонг-стресс. Это было победой. Многократное увеличение как
физических, так и интеллектуальных возможностей человека, еще один участок,
отвоеванный разумом у косной материи! И уже через год в космосе оказался
экипаж, состоявший из четырех человек, двое из которых были
лонг-стрессменами, а двое контрольными.
Но в баржинской лаборатории знали: это только шаг. Не больше. Главное
-- впереди. Ведь это только полное овладение тремя процентами потенциальных
возможностей мозга, рабочей зоной. А остальные девяносто семь процентов? И к
тому же все время таскать на себе эту самую третью почку, хоть она и весьма
портативна, беспокоиться о запасе энергии и АТФ( Нет, это паллиативное,
временное решение.
И тогда был предложен новый вариант. Автором этой идеи был Лешка. Она
поражал простотой: взять лонг-стрессмена и с помощью гипноза попробовать
пробить пресловутый барраж. Ведь были же опыты Райновского, который внушал
людям, что они -- Лобачевские и Репины, и те, до сеанса считавшиеся
абсолютно бездарными в математике и живописи, начинали в самом деле писать,
не как Репин, может быть, но как хорошие копиисты; начинали представлять
себе неэвклидову геометрию( А что, если пойти по пути Райновского?
Эксперимент был задуман очень изящно. И столь же изящно провалился.
Яновский провел сеанс. И -- ничего.
Просто ничего.
Тупик. Сооружение из пяти шпал, раскрашенных в черно-белую шлагбаумную
полоску и укрепленное песчаной обваловкой.
Конечно, остается лонг-стресс. Он уже принес немало: объективно,
явившись (не надо, в конце концов, бояться громких слов!) серьезным вкладом
в науку, уже сейчас, только родившись, принес пользу людям; и субъективно --
тоже, и в смысле морального удовлетворения, и в смысле сугубо материальном
даже. И разрабатывать, улучшать, доводить, его можно до бесконечности.
Но -- хомофеноменология? Что будет с ней? Ведь лонг-стресс не приблизил
решения ни на шаг(

IX

К полуночи в баржинской квартире царил настоящий шабаш. В спальне Гиго
залихватски отплясывал с Зойкой нечто ухарское. Озол с пеной у рта спорил о
чем-то с Германом, судя по доносящимся обрывкам фраз -- о йоге, которая была
больным местом Озола и фигурировала чуть ли не во всех его рассказах. Лешка,
Зимин и Боря-бис тоже спорили, но тихо, вполголоса, рисуя что-то на
салфетке, -- это Лешка собирался "ни о чем не думать"!
Баржин распахнул окно: в комнате было накурено до топоровисения. С
улицы хлынул поток сырого и холодного воздуха. Баржин с наслаждением вдохнул
его. "Устал, -- подумал он. -- Устал. И хочу спать". Он собрался было выйти
в кухню, погасить свет и посидеть там в одиночестве, когда раздался звонок.
Странно( Больше Баржин никого не ждал. На пороге стоял Старик. А рядом
-- незнакомый, пожилой человек, чем-то его напоминающий: такой же высокий и
тощий, с узким лицом и тяжелым подбородком.
-- Принимаете гостей, Борис Вениаминович? -- спросил Старик. -- Феликс