"Андрей Балабуха. Маленький полустанок в ночи" - читать интересную книгу автора

Максимилианович Райновский, прошу любить и жаловать. Только что прилетел из
Москвы, потому мы с ним и задержались несколько.
Райновский!
Баржин взглянул на Старика. Но тот был абсолютно, каменно серьезен.
Только где-то в углах глаз( Хотя нет, это были просто морщинки(
-- Очень рад, -- Баржин пожал руку Райновскому и распахнул дверь в
комнату. -- Прошу!
При виде Старика все вскочили. Из спальни высунулись Зойка и Чехашвили.
Увидев Райновского, Гиго прямо-таки ошалел.
-- Феликс Максимилианович! Вырвались-таки?
-- Кто устоит перед натиском Чехашвили? -- хмыкнул Старик.
-- Штрафную им! -- потребовал Озол.
-- Можно, -- согласился Райновский. -- Сыро как-то у вас в Ленинграде.
И мозгло. Так что с удовольствием(
-- Это что за фокусы? -- шепотом спросил Баржин у Гиго.
-- Не был уверен, что получится, вот и молчал.
В комнате образовалось какое-то подобие порядка.
Не прошло еще и часа, а Баржину стало казаться, что Райновский работает
с ними с самого начала, настолько легко и естественно вошел он в их
"братию". Это было приятно и самому Баржину, и -- он ясно видел это -- всем
остальным.
Озол притащил поднос, уставленный чашками с дымящимся кофе, а Старику,
не признававшему "этого поветрия", -- кирпично заваренный чай.
-- Ну-с, -- сказал Райновский, принимая протянутую ему Зойкой чашку, --
а теперь два слова о деле. Только два слова, потому что всерьез будем
говорить завтра, ибо утро, как известно, вечера мудренее. В общих чертах я о
вашей работе знаю. Я имею в виду не лонг-стресс. Я имею в виду
хомофеноменологию. Знаю из вашего, Гиго Бесарионович, письма, и из
неоднократных разговоров со старым моим приятелем Иваном Михайловичем, --
Райновский сделал легкий поклон в строну Старика. -- И сдается мне, что вы
не только на правильном пути, но и, как любят выражаться борзописцы, вышли
на финишную прямую. Так что сегодняшняя ваша неудача, по-моему, вытекает не
из неправильности общих предпосылок, а из погрешности эксперимента.
-- Яновский напортачил? Да? -- спросил Озол.
-- Адька! -- рыкнул на него Поздняков. -- Вы хотите сказать, Феликс
Максимилианович, что система внушения(
-- Я очень ценю коллегу Яновского, -- сказал Райновский, -- и должен
признаться, организовал он все очень хорошо. Вот только -- что внушать? Это,
боюсь, вы с ним не продумали. Что же до технической стороны, повторяю, она
была организована на совесть. Я бы, правда, несмотря на высокую степень
гипнабельности Германа Константиновича, подкрепил внушение химиотерапией. --
Лешка не удержался от улыбки: в свое время он предлагал это. -- Торидазни, а
еще лучше -- мелларил. Можете его достать?
-- Достанем, -- прогудел Гиго. -- Достанем, Феликс Максимилианович!
-- Прекрасно. Что же до внушения, то его, думаю, будем строить по
следующей схеме(
Озол, слушавший весь этот разговор, сидя на краешке письменного стола,
внезапно отключился от окружающего. С ним такое бывало, он называл это
"абстрагироваться". Он почувствовал пока еще смутные, размытые, как на
недопроявленной фотографии, контуры рассказа, который, возможно, даже не