"Андрей Балабуха. Маленький полустанок в ночи" - читать интересную книгу автора

И только встреча со Стариком изменила все А было ото уже на третьем
курсе
Старик в те поры был доктором, как принято говорить в таких случаях,
"автором целого ряда работ", что, заметим, вполне для доктора естественно, а
также -- автором нескольких научно-фантастических повестей и рассказов, что
уже гораздо менее естественно и снискало ему пылкую любовь студентов и
аспирантов, в то время как иные коллеги относились к нему с определенным
скепсисом. Уже тогда все называли его Стариком, причем не только за глаза.
Да он и в самом деле выглядел значительно старше своих сорока с небольшим
лет, а Борису и его однокурсникам казался и вовсе( ну не то чтобы старой
песочницей, но вроде того.
Старик подошел к Борису первым: от кого-то он узнал про коллекцию, и
она заинтересовала его. На следующий вечер он нагрянул к Баржиным в гости.
-- Знаете, Борис Вениаминович, -- сказал он, уходя (это было
характерной чертой Старика: всех студентов он знал по имени и отчеству и
никогда не величал иначе), -- очень получается любопытно. Сдается мне, к
этому разговору мы еще вернемся. А буде мне попадется что-нибудь в таком
роде, -- обязательно сохраню для вас. Нет, ей-ей, золотая это жила, ваша
хомофеноменология.
Он первым ввел это слово. И так оно и осталось: "хомофеноменология".
Несмотря на неудобопроизносимость. Из уважения к Старику? Вряд ли. Просто
лучшего никто не предложил. Да и нужды особой в терминах Борис не видел
А жизнь шла своим чередом. Борис кончил биофак, -- если и не с блеском,
то все же очень неплохо, настолько, что его оставили в аспирантуре. А когда
он, наконец, защитился и смог ставить перед своей фамилией каббалистическое
"к.б.н.", -- Старик взял его к себе, потому что сам Старик был теперь
директором ленинградского филиала ВНИИППБ, то бишь Всесоюзного
научно-исследовательского института перспективных проблем биологии,
организации, в просторечии именовавшейся "домом на Пряжке". Нет-нет, потому
лишь, что здание, где помещался филиал, было действительно построено на
набережной Пряжки, там где еще совсем недавно стояли покосившиеся
двух-трехэтажные домишки(
Старик дал Баржину лабораторию и сказал:
-- Ну, а теперь -- работайте, Борис Вениаминович. Но сначала --
подберите себе людей. Этому вас учить, кажется, не надо.
Люди у Баржина к тому времени уже были. И работа -- была. Потому что
началась она почти год назад.
В тот вечер они со Стариком сидели над баржинской коллекцией и
рассуждали на тему о том, сколько же абсолютно не используемых резервов
хранит в себе человеческий организм, особенно мозг.
-- Потрясающе, -- сказал Старик. -- Просто потрясающе! Ведь все эти
люди абсолютно нормальны. Во всем, кроме своей феноменальной способности к
чему-то одному. Это -- не патологические типы, нет. А что, если представить
себе все эти возможности сконцентрированными в одном человеке, этаком
Большом Бухарце, а? Впечатляющая была бы картина( Попробуйте-ка построить
такую модель, Борис Вениаминович(

III

Звонок.