"Григорий Бакланов. Нездешний" - читать интересную книгу автора Паша шел по ковровой дорожке среди деревянных панелей, вертел в руке
пластиковый магнитный ключ от двери: черт его знает каким концом всовывать в замок. Но у его номера стояла каталка с горами белья, дверь открыта. Горничная вытирала пыль, сразу начала извиняться: - Не успела прибраться. Отсюда только что выехали. Вы располагайтесь, я только постель перестелю. Паша поставил сумку, повесил куртку: - Я скоро уйду. Дверь в ванную, в белое сияние, была распахнута. Сиял кафель, никель, мраморный стол с углубленным в нем умывальником и множеством расставленных флакончиков. Ждали белые халаты в целлофановых чехлах на стене, белые тапочки под ними. И все это повторялось в огромном зеркале. А сама ванна, как чаша фарфоровой белизны. Только на дне шершавые полосы, наверное, чтоб не поскользнуться спьяну. Он вымыл руки, полотенца такой белизны, что страшно прикасаться. Глянул на себя в круглое увеличивающее зеркало для бритья. Ну - рожа! Скулы обтянуло, шершавые какие-то стали. Он закурил, прошел в номер, сел на диван к маленькому столику. Сбросив на пол простыни, горничная стелила свежее тончайшее белье на две широченные кровати, натягивала без складочек, нагибалась, чтоб подоткнуть, а он смотрел на нее. Она чувствовала это. - Вчера здесь банк справлял годовщину, - засмеялась. - Гуляли всю ночь. Вот так махнут рукавом, фужеры - на пол. Утром подхватились, а этого забыли разбудить. И рукой чуть придавила матрас, руку подкинуло. В ситцевом платье-халатике голубыми и белыми полосами, вся отглаженная, у шеи белый воротничок. В голых по локоть полных ее руках подушки летали, как живые, она вдевала их в наволочки. И опять дотягивалась, нагибалась, застилая кровати атласным одеялом. И - мысль шальная сквозь дым сигареты: интересно, сколько они здесь берут? Сто, полтораста долларов? - А я вас видела, - сказала она, - по телевизору. - Это - не меня. Меня всегда с кем-то путают. Похож. У каждого человека есть двойник. Вот и у меня вроде того. Она заметила, что ему некуда стряхнуть пепел, принесла керамическую пепельницу: - Вот пепельницы обязательно прихватывают с собой. На память. И ручки шариковые. Она была не так молода, как показалось издали: лет под тридцать, а может - все тридцать пять. - Да уж нет, не спутала, я вас сколько раз видела. Говорите в микрофон, а там, позади, страсть какая... И голос жалостливый. Паша встал, вдавил сигарету в пепельницу. Он терпеть не мог, когда его жалеют. Внизу, в ресторане - зимнее солнце сквозь стеклянные стены. Вровень с полом белый снег снаружи, молодые голубые ели на снегу, тени и солнце, а здесь - белые крахмальные скатерти, в белых кокошниках царевны-официантки. Одна стояла при входе за конторкой. Он назвал номер своей комнаты, она отметила карандашиком. |
|
|