"Григорий Бакланов. Нездешний" - читать интересную книгу автора

Паша шел по ковровой дорожке среди деревянных панелей, вертел в руке
пластиковый магнитный ключ от двери: черт его знает каким концом всовывать в
замок. Но у его номера стояла каталка с горами белья, дверь открыта.
Горничная вытирала пыль, сразу начала извиняться:
- Не успела прибраться. Отсюда только что выехали. Вы располагайтесь, я
только постель перестелю.
Паша поставил сумку, повесил куртку:
- Я скоро уйду.
Дверь в ванную, в белое сияние, была распахнута. Сиял кафель, никель,
мраморный стол с углубленным в нем умывальником и множеством расставленных
флакончиков.
Ждали белые халаты в целлофановых чехлах на стене, белые тапочки под
ними. И все это повторялось в огромном зеркале. А сама ванна, как чаша
фарфоровой белизны.
Только на дне шершавые полосы, наверное, чтоб не поскользнуться спьяну.
Он вымыл руки, полотенца такой белизны, что страшно прикасаться. Глянул на
себя в круглое увеличивающее зеркало для бритья. Ну - рожа! Скулы обтянуло,
шершавые какие-то стали.
Он закурил, прошел в номер, сел на диван к маленькому столику. Сбросив
на пол простыни, горничная стелила свежее тончайшее белье на две широченные
кровати, натягивала без складочек, нагибалась, чтоб подоткнуть, а он смотрел
на нее. Она чувствовала это.
- Вчера здесь банк справлял годовщину, - засмеялась. - Гуляли всю ночь.
Вот так махнут рукавом, фужеры - на пол. Утром подхватились, а этого забыли
разбудить.
Матрасы у нас хорошие, спится.
И рукой чуть придавила матрас, руку подкинуло. В ситцевом
платье-халатике голубыми и белыми полосами, вся отглаженная, у шеи белый
воротничок. В голых по локоть полных ее руках подушки летали, как живые, она
вдевала их в наволочки. И опять дотягивалась, нагибалась, застилая кровати
атласным одеялом. И - мысль шальная сквозь дым сигареты: интересно, сколько
они здесь берут? Сто, полтораста долларов?
- А я вас видела, - сказала она, - по телевизору.
- Это - не меня. Меня всегда с кем-то путают. Похож. У каждого человека
есть двойник. Вот и у меня вроде того.
Она заметила, что ему некуда стряхнуть пепел, принесла керамическую
пепельницу:
- Вот пепельницы обязательно прихватывают с собой. На память. И ручки
шариковые.
Она была не так молода, как показалось издали: лет под тридцать, а
может - все тридцать пять.
- Да уж нет, не спутала, я вас сколько раз видела. Говорите в микрофон,
а там, позади, страсть какая...
И голос жалостливый. Паша встал, вдавил сигарету в пепельницу. Он
терпеть не мог, когда его жалеют.
Внизу, в ресторане - зимнее солнце сквозь стеклянные стены. Вровень с
полом белый снег снаружи, молодые голубые ели на снегу, тени и солнце, а
здесь - белые крахмальные скатерти, в белых кокошниках царевны-официантки.
Одна стояла при входе за конторкой. Он назвал номер своей комнаты, она
отметила карандашиком.