"Григорий Бакланов. Друзья" - читать интересную книгу автора

спицах за барьером. И сейчас они по-семейному беседовали, она вязала. Ничто
не изменилось здесь. Только пахло в вестибюле щами: значит, пришло и прошло
время обеда, вершина дня. Дальше день покатится с горочки.
Милиционер встал, отдал честь Немировскому, человеку уважаемому. И
гардеробщица закивала. Во всем гардеробе, на многих рядах никелированных
вешалок висело с краю несколько шляп, она дежурила при них.
Преодолев сопротивление тугой пружины и тяжелой дубовой двери,
окованной понизу медной пластиной, они вышли из сумрака вестибюля на режущий
белый свет солнца.
Для большинства людей эти двери ничем не отличались от многих подобного
рода: двери и двери. Но у Немировского столько было связано с ними. Как раз
тогда чистили реку, случайно со всем мусором выволокли на берег мореный дуб,
бог весть сколько пролежавший на дне. И Александра Леонидовича осенило: а
что, если сделать двери из этого дуба? Как он потом жалел, что его осенило.
Ведь даже ручки для дверей - а они сразу потребовались совсем особенные,
мореный дуб диктовал и форму и массивность, - ручки эти несчастные едва не
довели его до инфаркта, до разрыва сердца, как тогда еще говорили. Зато
теперь, берясь за них рукой, он испытывал особое чувство общения.
Проходят годы, и каждый камень, положенный тобою, обрастает столькими
воспоминаниями. Смотришь на него, а видишь все, что за ним стоит, что было
тогда, когда его клали, что с этим связано. И уже все оно дорого на
отдалении: ведь это часть твоей жизни.
Мы все торопим будущее. Едва начав что-либо, скорей хотим увидеть
завершение. Но завершения нет, потому что оно же и начало. Да и мы сами
приходим к завершению другими и смотрим иными глазами. Александр Леонидович
с годами стал замечать особую над собой власть минувшего. Оно все больше и
больше говорило ему. Будущее будет, минувшее не повторится.
Он шел рядом с людьми, перед которыми открылось будущее, которым он сам
открыл его, но было ему грустно. Словно издали смотрел он сейчас на них и на
себя.
Дубовая дверь из прохладного вестибюля отворилась в полуденный зной, в
жару и сушь. Город отдаленно гудел, пахло бензином и асфальтом.
Вокруг площади на фонарных столбах в очередной раз меняли светильники.
Ставили что-то приближающееся к современности: овальное и вытянутое.
Как только они трое появились под массивными колоннами на каменных
ступенях, ожидавшая на другой стороне черная "Волга" выехала из ряда машин.
- А он проявил хорошее понимание обстановки. - Немировский ревниво
оглядел Анохина. - Откуда что взялось?
Виктор помаргивал.
- Я очень волновался. Не знаю даже, что наговорил.
Покачивая в пальцах папочку, Немировский тонко улыбался, пожевывал
губами: в них обкатывалась готовая шутка.
- Велик не тот, кто родит мысль, а кто сумеет прижить с ней детей.
И он сбежал вниз по ступеням к машине, которая, совершив круг, уже
стояла внизу.
- Ну что же вы?
Они поблагодарили. Им хотелось вдвоем сейчас пройтись пешком по городу,
поговорить.
- Слушай, старик ревнует, - сказал Андрей, взглядом провожая черную
"Волгу". - Ты заметил? Чего-то вдруг расстроился.