"Григорий Бакланов. Мертвые сраму не имут (про войну)" - читать интересную книгу автора

приближались.
Разведчиков вместе с Мостовым было четверо. Они лежали в замерзшей
водомоине, разбросав ноги. Ждали. Потом их осталось трое: одного Мостовой
послал назад предупредить дивизион.
Ветер дул от немцев, и напряженным ухом уже различимы были шаги и
шуршание мертвых колосьев, сквозь которые они шли. А может, это казалось.
Лежавший рядом с Мостовым разведчик то и дело хватал с земли снег сохнущими
губами. И оглядывался назад, где громко рокотали в низине тракторы.
Взлетевшая далеко ракета не поднялась над гребнем, только осветила край
низкого неба, словно из-за туч. И на этом осветившемся небе хорошо и крупно
стали видны с земли приближающиеся немцы. Они шли сюда на звук трактора.
Начав с левого фланга, Мостовой успел насчитать двенадцать голов, и свет
погас. Он зубами стянул с правой руки перчатку, прижал к щеке холодный
приклад автомата, повозившись, надежно упер локти. Немцы приближались -
черные, наклоненные вперед тени, по мушке смещаясь вправо. Одни сдвигались с
нее, другие всходили на мушку.
А в это время на середине подъема трактор лебедкой тянул снизу пушку.
На гусенице его сидел на корточках тракторист Никитенко в черных от солярки
и масла подшитых валенках. У радиатора грел руки солдат, беспокойно
оглядываясь. Оказался он тут по той самой причине, по какой во время боя
обязательно кто-нибудь окажется возле кухни. Боясь, что его прогонят, он
всячески старался услужить трактористу. Заметил, что тот хочет прикурить,-
поспешно достал из кармана "Катюшу", высек искры и, раздув шнур, поднес к
папироске. Одновременно рассказывал, крича, как глухому, потому что работал
мотор, и трактор и Никитенко, сидевший на гусенице, мелко дрожали.
- Это заспорили немец с русским: чья техника сильней? Вот немец достает
зажигалку. Щелк! - и подносит прикурить. А наш русский дунул в нее - только
дымом завоняло. "Теперь, говорит, погаси ты мою". Достал из кармана
"Катюшу", высек огонь. Уж немец дул-дул, дул-надувался, она только ярче
разгорается.
И он помахал в темноте ярко тлевшим шнуром.
- Брось огонь!
Разведчик в ватнике, с автоматом на шее, неслышно появившийся перед
ними, ударил его по руке, сапогом втоптал огонь в снег. Тракторист сам
поспешно примял папироску в пальцах.
- Бешеный, ей-богу, бешеный,- обиженно говорил солдат, ползая по снегу
на коленях, отыскивая свое раскиданное имущество. Он наконец нашел и
кремень, и кусок напильника, и шнур в патронной гильзе, вымокший в снегу. С
сожалением отряхивая его, погрозился в ту сторону, куда ушел разведчик: -
"Брось!" Связываться не хотелось, а то б я тебя, такого храброго!..
И тут оба, и солдат и тракторист, услышали близкую автоматную очередь.
Тракторист поднялся во весь рост на гусенице, пытаясь понять, откуда это.
Когда он оглянулся, солдат исчез.
А еще ниже, на другом конце троса, толкали в это время орудие. Облепив
его со всех сторон, крича охрипшими голосами, с напряженными от усилия
зверскими лицами, упираясь дрожащими ногами в землю, батарейцы толкали
орудие вверх - руками, плечами, грудью. Под напором ног земля медленно
отъезжала вниз. Шаг... Шаг... Шаг... Медленно, с усилием поворачивается
огромное, облепленное снегом колесо пушки. Оскаленные рты, горячее,
прерывистое дыхание, пот заливает глаза, щиплет растрескавшиеся губы. От