"Григорий Бакланов. Мертвые сраму не имут (про войну)" - читать интересную книгу автора

Ищенко бежал кустами, пережидал, нырял под трассы и снова бежал. Молча.
Со взведенным пистолетом в руке.
Немец вскочил, темный в свете зарева, пригнувшись, метнулся к воронке.
Короткой очередью Ушаков пришил его к земле. Оглянулся назад. Сквозь снег
увидел, что дальнее отсюда орудие проходит уже к лесу. Метров пятьдесят еще,
и оно станет на опушке, и под прикрытием его огня отойдут остальные. И тогда
он снимет цепь и тоже отойдет к лесу. А там можно драться, когда спина
защищена.
- Гляди! - крикнул он Васичу, подползшему к нему в этот момент. Лицо
Ушакова было возбуждено, стальные, мокрые от слюны зубы блестели в красном
зареве.- Видишь?
Приподнявшись, он рукой в перчатке указал назад.
И тут из-за поворота лощины, почти от леса, огненным веером ударили по
орудию пулеметные трассы. Что-то мутное сквозь метель, темное, низкое вышло
наперерез, сверкнуло огнем, и, прежде чем донесло выстрел, все увидели, как
там, у орудия, заметались по снегу люди. А по ним в упор бил танк из
пулемета, и снова сверкнула его пушка, и снова - разрыв!
Ушаков вскочил с земли. Он не видел, что по нему стреляют. Скрипнув
зубами, он побежал под уклон, вниз, туда, где стоял подбитый
бронетранспортер. Там зенитный пулемет. Бронебойные патроны... Успеть
развернуть... Успеть! Прикрыть людей огнем!.. Мысль эта билась в нем, пока
он бежал вниз, под гору.
Васич увидел, как справа, слева от Ушакова возникли две параллельные
огненные трассы. Он бежал в середине, без шапки, прижимая локти к бокам.
Между двумя трассами возникла третья струя огненного металла. Она вонзилась
в Ушакова, прошла через него, и он упал.
Трассы погасли. Танки в пшенице зашевелились, лязгая, стреляя огнем,
двинулись на людей, лежавших с автоматами в ямах, в воронках от снарядов.
Двинулись, чтобы сомкнуться с другими танками, вышедшими наперерез, от
леса.
А Ушаков еще бежал. Мыслью он бежал туда, к бронетранспортеру, где был
зенитный пулемет. Его надо развернуть. И Ушаков полз по снегу, приподымался,
падал, опять полз, весь в снегу, оставляя за собой широкий кровавый след. Он
еще не чувствовал, что убит, он жил. И ему повезло в последние секунды его
жизни: с яростной силой над ним заклокотал зенитный пулемет. Кто стрелял?
Быть может, он сам? Все мешалось в его мутнеющем сознании. И только одно
было явственно: над полем, над бегущими людьми, прикрывая их, неслись к
танку огненные трассы. Ушаков закричал, вскочил, весь устремляясь туда...
Умирающий человек едва заметно зашевелился со стоном, и поднялась голова:
волосы в снегу, мокрое от растаявшего снега лицо, мутные глаза. Он еще
увидел ими, как там, куда бил пулемет, вспыхнуло ярко и загорелось.
Горел немецкий танк. Это было последнее, что видел Ушаков, и умер он
счастливый.
Он не знал, что это горит наш трактор, подожженный немецким снарядом.

Глава V

Он не видел, как уже по всему полю, по открытому месту, проваливаясь в
снег, бежали люди - к лесу, к лесу,- а танки сквозь метель гнались за ними,
в спины били из пулеметов, и люди падали, и некоторые еще ползли.