"Дмитрий Бакин. Стражник тьмы" - читать интересную книгу автора

шумом день у него перед глазами плыли видения - то были отрывки бесчис-
ленных кинолент, которые он просмотрел за последние месяцы, отдавая
предпочтение тем картинам, где присутствовала богемная жизнь, особенно
остро чувствуя повсеместный, равномерный упругий нажим, с каким бурлящий
век вытеснял его, ибо был бессилен переварить камень его веры.
Первое, что он обнаружил, когда сумел встать, - было отсутствие керо-
сина в лампе, и он глухо пробормотал - ничего, Ольга, я знаю, где взять
солярку. Стараясь не сгибаться в спине, с деревянной неподвижностью кор-
пуса, он, точно эквилибрист, на плечах которого в полный рост стоят как
минимум два человека, двинулся прочь из дома, шаркая, прочно ступая,
особенно старательно выбирая дорогу среди насыпей строительного хлама и
ям, прикрытых отслужившими деревянными поддонами. Покинув территорию за-
пустения, он пошел в сторону стройки, где видел трактор и экскаваторы,
сжимая в руке дребезжащий чайник и толстый резиновый шланг. В темноте,
переходя дорогу, он увидел черную, неподвижную массу задавленной собаки,
которая лежала на белой разделительной полосе, и, возвращаясь с полным
чайником солярки и со стойким привкусом ее во рту, он вдруг остановился
посреди дороги и подумал - вот ведь что мне нужно, Ольга, вот ведь со-
бачья шерсть. И он пошел к заброшенному дому, все так же шаркая ногами и
прочно ступая, глядя перед собой, угадывая, куда следует ступить, чтобы
не провалиться под землю, и бормотал - хорошо еще, что я не устроился на
втором этаже, как задумывал вначале, - и бормотал - ведь по лестнице мне
бы сейчас не подняться, Ольга, ни за что не подняться. И тут он подумал,
что ему придется возвращаться к дороге, и глухо застонал. Он не стал за-
ливать солярку в примус, потому что тот стоял на полу и ему пришлось бы
нагнуться, но залил в керосиновую лампу, стоявшую на тумбочке, чиркнул
спичкой и зажег фитиль, а затем, уже взяв нож и не пряча его в карман,
пошел обратно, с громким свистом пропуская воздух сквозь стиснутые зубы,
превозмогая боль, вслушиваясь в костные позывы, точно стержнем его тела
был ствол время от времени выстреливающего в небо ружья. Добравшись до
дороги и остановившись под тополем, выждал, пока скроются из вида габа-
ритные огни двух разминувшихся автомобилей, он со всей быстротой, на ко-
торую был способен, достиг середины дороги и, не сгибаясь в спине, упал
на колени, схв
атил правой рукой задавленную собаку за жесткую, густую от грязи хол-
ку, так же, не сгибаясь в спине, исхитрился встать и поволок с дороги,
упрямо раздвигая собой мир с его дрожащими, расплывчатыми строениями и
прыгающими огнями. Он не стал оттаскивать собаку далеко от дороги и ос-
тановился, едва миновав невысокие кусты. Стоя на коленях и глядя прямо
перед собой, он сделал два глубоких вдоха, а на третьем задержал воздух
в легких и быстро сделал четыре надреза в форме квадрата на собачьем бо-
ку, чувствуя, как лезвие ножа соскальзывает с ребер. Потом он, крепко
сомкнув кулак, захватил шерсть в середине вырезанного квадрата и, не
рассчитав силы, резко дернул и тут же взвыл, закусив губу, закрыв глаза,
по которым словно хлестнули еловой веткой, и вынужден был выдохнуть за-
держанный воздух, чтобы не лопнула голова, и вдохнуть новый - и запахи
осени были вытеснены запахом псины, крови и свежего мяса. Тогда он про-
цедил - ничего не получается, Ольга, надо снимать шкуру, подрезая сбоку,
и все время тянуть на себя, иначе не снять, никак не снять. Пальцы его
слиплись от густой, вязкой крови, когда, сжимая в одной руке кусок шку-