"Дмитрий Бакин. Стражник тьмы" - читать интересную книгу автора

поглощая время, как сгорающее топливо, он двигался к началу зимы, словно
бесшумный паровоз, тащивший за собой все возрастающий пустой состав
дней.
Любыми путями он старался избежать вынужденного переселения в кварти-
ру матери, без обсуждения отвергая ее уговоры, несмотря на то, что она
предлагала пожить у нее только до следующего лета. Довольно быстро она
разыграла свою козырную карту, принявшись жаловаться на нехватку денег,
исподволь подводя его к тому, что, проживая с ней, он мог бы платить за
квартиру и тем самым снять гору у нее с плеч, на что он заявил, что ни-
какой горы на плечах уже нет, и заявил - сегодня я заберу все твои рас-
четные книжки, и выброси это из головы. После долгих препирательств, за-
кончившихся тем, что он силой отобрал у нее расчетные книжки, мать спро-
сила - но где ты будешь их хранить? - и спросила - ты что, будешь всегда
носить их с собой?; он ей ответил - они будут лежать у меня на работе;
тогда она ему сказала - ты, может, и жить будешь на работе?; он задумчи-
во посмотрел на нее и медленно сказал - возможно. А на следующий день,
перекладывая расчетные книжки в нижний ящик верстака, который стоял в
узкой каморке, расположенной в двух метрах от щитовой на последнем этаже
телефонной станции, он думал - а почему бы и нет, Ольга, почему бы и
нет, пусть думают, что хотят, да и похоже на то, что другого выхода у
меня нет, нужно будет только предупредить этих бабок из ВОХРа - и думал
- день-два на окончательные раздумья, и я, пожалуй, переберусь жить сю-
да.
Этому событию предшествовала ночь, когда Кожухин выбирал положение
тела для сна дольше, чем обычно, и, видимо, вследствие этого выбрал неп-
равильно - он понял это, еще пребывая во сне, увидев сноп света проекто-
ра, воспроизводившего изображение на огромном боку бегущего носорога, -
это были вальсирующие женщины, похожие на миражи белых парусников, пере-
несенные с полотна экрана на мерно двигающиеся в тяжелом беге окостенев-
шие бородавчатые латы. Рано утром - к счастью это была суббота - при по-
пытке встать его едва не спалила огненная боль, словно позвоночник по-
дожгли, как сухую жердь, и он вынужден был пролежать полтора часа в пол-
ной неподвижности, слыша тяжелый топот виденного сна. Лишь по истечении
этого времени, все еще накрытый облаком желтых мух, он попробовал поше-
велить пальцами рук и понял, что может сделать это без того, чтобы не
угодить на тот свет.
Приступ сковал его на двое суток, но, предвидя подобное, он держал в
тумбочке сухари и воду, до которых мог дотянуться, не вставая с кровати.
По истечении первых суток приступа в пелене раннего утра, после бессон-
ной ночи и проведенного в неподвижности дня, в течение которого он
только и думал, как бы в доме не появились любопытные дети или, того ху-
же, пьяные рабочие с соседней стройки, он, судорожно шаря рукой, нашел в
тумбочке недопитую бутылку водки, с трудом откупорил ее и осторожно, из-
бегая резких движений, поднес горлышко к губам и попытался сделать гло-
ток лежа, но, поперхнувшись, почувствовал резкий внутренний толчок, от
которого содрогнулось все тело, и рот его взорвался, как распылитель,
нос обожгла волна спиртного, и ему показалось, что из ушей ударили горя-
чие, тугие фонтаны жидкой серы. Придя в себя, он прохрипел - а, черт,
Ольга, ведь говорил же мне отец, чтобы я никогда не пил лежа, - и прох-
рипел - даже молоко, даже лекарство. И весь долгий, наполненный неясным