"Лилия Баимбетова. Перемирие" - читать интересную книгу автора

Потрясающее умозаключение, ей-богу! Я даже ничего не сказала в ответ, я
просто не знала, что сказать. Я не была еще знакома с этим северным
снобизмом, это была наша первая, так сказать, встреча, и сейчас я просто
пребывала в растерянности. Я повидала в своей жизни немало нелюдей, но
первый раз я видела человека, считавшего нелюдей животными. Нелюди, конечно,
разные бывают, бывают и совсем уж непохожие на людей, но сказать такое про
Воронов - это уж совершенная нелепица. Ведь они... они красивы, среди людей
редко встретишь мужчин такой красоты. Но я подумала, что она это не всерьез,
не могла же она всерьез говорить такие вещи! Ах, я просто не понимала еще,
до какой степени этот вопрос серьезен для северян. И Ольса, наверное,
увидела, что я не понимаю, и переменила тему.
- Ты совсем промокла, - сказала Ольса почти спокойно, - Пойдем со мной,
тебе надо переодеться. Ты так простудишься.
Она вытерла шалью лицо и медленно слезла с подоконника, расправила
широкую юбку и остановилась, выжидающе глядя на меня. Что-то детское было в
ее вопросительном взгляде, так ребенок исподлобья смотрит на взрослого,
ожидая его решения.
- Пойдем, ладно?
- Ладно, - сказала я обречено, - пойдем.
И мы пошли. Следуя за Ольсой по полутемным коридорам, я пребывала в
совершенном смятении. Ольса шла так же, как ходила обычно, широким
решительным шагом, цокая своими каблучками по каменному полу (мы были в той
половине крепости, которая высечена была в скале). Я еле поспевала за ней, и
мысли мои разбредались: я думала то о Воронах, то о том, что сказала Ольса о
нелюдях, то о том, кто из Воронов разглядывал Ольсу. Впрочем, я уверена
была, что все они на нее смотрели, просто она только один взгляд и заметила.
И еще я думала о дарсае. Где-то позади всех моих мыслей он присутствовал
постоянно; я только о нем и думала, честно говоря, я.... Да, это он и сделал
с моим сознанием, этого он и добивался, мелкий гад, но мне приятно было
думать о нем и о том, что я увижу его завтра. И если бы нам пришлось
драться, я за счастье бы сочла встретиться с ним в бою. Я об этом и думала,
затаенно улыбаясь: это лучшая мечта любого Охотника - встретиться в бою с
дарсаем такого возраста.
- Долго они здесь пробудут? - спросила вдруг Ольса, не оборачиваясь.
- До весны, - сказала я легко, - Или до конца Перемирия, если оно
закончиться раньше.
- До весны?! - воскликнула она, на миг останавливаясь.
- Когда установиться снежный покров, они не смогут уехать, - сказала
я, - Они южане, Ольса, для них и сейчас здесь слишком холодно.
Ольса как-то судорожно вздохнула, но я не видела ее лица. Справившись с
собой, она пошла дальше.
Ее комнаты располагались на том же этаже. Ольса отворила тяжелую
дубовую дверь, и мы вошли в огромную бело-золотую гостиную. Всюду горели
свечи. Комната была так велика, что в ней можно было бы танцевать. Стояли
диваны и кресла, обитые белым бархатом. На полу были постланы два больших
белых ковра, и оставалось еще много непокрытого паркета, и он блестел в
свете свечей. Вдоль стен стояли стеллажи с учетными книгами. На письменном
столе лежали бумаги и свернутые рулонами карты. Сбоку на столе стояли две
фарфоровые вазы с сиренью и позолоченный подсвечник с уже наполовину
сгоревшими свечами. Тяжелые золотые портьеры были задернуты, отделяя эту