"Лилия Баимбетова. Перемирие" - читать интересную книгу автора

им здесь нужно?! - воскликнула она зло, - Зачем они сюда притащились?!
- Вот это я и собираюсь выяснить.
- И как именно? - усмехнулась Ольса, на миг показав свои белые зубы.
- Поговорю с ними.
- Поговоришь с ними? Ты думаешь, они скажут тебе правду?
- Пойду и узнаю, - сказала я.
- Прямо сейчас? - растерянно спросила Ольса.
- А зачем откладывать?

Дверь мне открыл хонг. Он был без плаща и шлема, в обычном одеянии
Воронов: в коричневых кожаных штанах и более светлой кожаной рубахе с
широкими рукавами, в кольчужном жилете, глубоко вырезанном на груди и
стянутом на узкой талии широким, в ладонь, кожаным поясом. На ногах его были
грязные промокшие сапоги, на руках (одну руку он упер в бок, другой опирался
на косяк) - обычные короткие вороньи перчатки из светлой, тонко выделанной
кожи; Вороны эти перчатки почти никогда и не снимают, и едят в них, и спят в
них. Хонг был очень бледен, аж с синевой, словно покойник, под глазами
залегали тени. Теперь, когда я видела его лицо, округлое, с припухлыми
щеками, я поняла, что он совсем мальчишка, моих лет или немного постарше,
для Воронов это ранняя юность. Не смотря на тени под глазами и страшную
бледность, он был очень красив, как бывают красивы Вороны - тип жестковатой
темнолицей привлекательности, но, кроме того, его молодое, не опаленное еще
временем лицо было красиво само по себе. Увидев такие темные пушистые
ресницы, можно было умереть на месте - по-женски, просто от зависти.
Особенно блондинке. И потом, у него была фигура, у этого хонга, совсем еще
птенца, вороненка, такая, какая редко встречается у взрослых Воронов. Он был
очень крупный, широкоплечий, размерами он, пожалуй, не уступал моему кейсту,
и весь он был такой гладкий, сытый, как молодой бычок; с возрастом-то все
Вороны очень худеют.
Увидев меня, хонг округлил огромные свои алые глаза. Я выругалась про
себя: я совсем забыла, как одета.
- Могу я поговорить с дарсаем?
Хонг отодвинулся от двери, пропуская меня. Я оказалась в большой, ярко
освещенной комнате. Свечи стояли повсюду - на полированных столах, на
низеньких шкафчиках с книгами, два или три подсвечника даже на полу. На
серых стенах были картины, стоявший посреди комнаты диван и два кресла перед
низеньким столиком были обиты серебряной парчой. На столах и шкафчиках под
подсвечниками были постланы маленькие кружевные салфеточки из золотых ниток.
В комнате были только веклинги. Один сидел на широком подоконнике,
сдвинув в сторону тяжелые золотые портьеры, одну ногу в заляпанном грязью
сапоге он поставил на подоконник, другой ногой он слегка покачивал, с
угрюмым и усталым видом глядя за окно. Второй стоял, опираясь рукой в
перчатке на спинку серебристого кресла.
Что-то странное, противоестественное было в этой картине: высокие
тонкие фигуры нелюдей посреди светлой, богато обставленной комнаты. Им,
наверное, и самим было странно находиться здесь - Вороны живут под отрытым
небом и только женщин держат в деревнях.
Они посмотрели на меня, и я остановилась под перекрестьем алых
взглядов, чувствуя себя в этом платье полной дурой.
- Я хочу поговорить с дарсаем. - повторила я, - Где он?