"Лилия Баимбетова. Планета-мечта " - читать интересную книгу авторавытащив из заднего кармана деньги, расплатился. Я терпеливо ждала его на
отдалении: по мне эта сеста чистая отрава или, например, неплохое рвотное, я даже запаха ее не переношу, но у каждого свои вкусы. Кун вернулся ко мне, кусая от желтого шарика, и ядовито-желтый сок тек у него по пальцам. - Хотите? - пробормотал он с набитым ртом. - Нет, спасибо, - быстро откликнулась я, представляя, какой у нее вкус. Вообще, странный этот Кун, насколько я помню, никто из землян сесту не любил, она, и правда, очень неприятная. Или он мазохист? Эта несколько вольная мысль заставила меня улыбнуться. Я очень живо представила себе, как Кун, запершись в своей капитанской каюте во время гиперскачка, истязает себя на манер средневековых монахов. На углу бородатый старик торговал кувшинами из необычного оттенка зеленоватой глины. Я подошла и присела рядом, разглядывая расставленные на пыльной желтоватой земле кувшины, взяла один в руки. Кун остался ждать меня возле прилавка, а я, словно завороженная, разглядывала посуду таких знакомых оттенков. Кувшин переливался на солнце, играя оттенками, когда я поворачивала его в руках, а ведь видно было, что некрашеный. Я смотрела на кувшин, а он играл под лучами яркого солнца, словно драгоценный камень. Старик же в это время, странно щуря левый глаз, рассматривал меня саму. Старик этот, со своей темной с проседью бородой и лохматым ежиком волос, в темных изношенных штанах и выцветшем кожухе был и похож на крестьянина и не похож. Лицо у него было темное, словно печеное яблоко, морщинистое, но с виду, в общем-то, и не старое; а глаза светло-светло голубые. Я неожиданно подумала, что в молодости он сильно привлекал женщин: такие светлые глаза при темных волосах, высокий, и такая кривоватая улыбочка. Странный был носовой платок, то ли товар он ею полировал и протирал. - Это ведь поозерская глина, - сказала я вдруг, - Что, прошлогодних запасов? - Да, госпожа. Глаз у вас наметанный. Этот - прошлого года, а вон те, - старик указал на низенькие чаши с золотистым отливом кривым мозолистым пальцем, - уже нынешнего. Глина-то меняет оттенки. Голос у него был низкий, словно колокол загудел. Старик поправлял манжету кожуха, с хитрецой поглядывая на меня. Руки у него были худые и узловатые, рукава кожуха едва прикрывали локти, и в груди кожух был ему тесноват, верхние пуговицы не застегивались, открывая поседевшую волосатую грудь. - А что, в Поозерье еще добывают глину? - А как же? Но меньше, чем раньше, конечно. Спрос теперь невелик. Альверденская знать была охоча до нашей посуды, а здесь не очень-то берут. - Возить, наверное, далеко? - продолжала спрашивать я, поставив кувшин на землю. - Да, это точно, - говорил старик уже не так напряженно. Он явно понял, что я не собираюсь ничего покупать, но не прочь был поболтать с понимающим человеком, - Половину посуды побьешь по дороге, да и знать здесь - тьфу! Живут, как крестьяне, и едят на обычной глине.... - А вы не скажете, где коневоды торгуют? - А это вон туда, а потом направо. А вы князя торонского ищите? Он пошел туда только что. Говорят, вас сюда Посланницей прислали? - Не совсем, - сказала я, - Меня прислали мирить вас с землянами. |
|
|