"Мюррей Бейл. Эвкалипт " - читать интересную книгу автора

словно лачугу из листового железа изрешетили пули.
- Я представился, - рассказывал Холленд. - И твоя мама разом притихла,
как мышка. Даже рта не открыла. Верно, поняла, во что ввязалась. И вот он я,
стою перед ней. Чего доброго, только глянула на мою рожу - и ей захотелось
убежать куда глаза глядят? - (Дочка заулыбалась.)- Милая женщина,
очень-очень милая. Я долго с ней пробыл.
Иногда к ним подсаживалась одна из младших сестер и, ни слова не
говоря, принималась расчесывать ей волосы. Волосы цвета спелой соломы;
прочие сестры уродились брюнетками. Ножки кухонного стола стояли в жестянках
из-под керосина. Отец то входил, то выходил, присутствия Холленда будто не
замечая. Мать вообще не вышла; может, ее и не было? Холленд подарил семье
топор и одеяло, точно имел дело с краснокожими.
И наконец увез невесту к себе в Сидней.
Там, в его квартире, то есть плюс-минус в границах его мира, она
оказалась вполне себе пухленькой или, скажем, помягче, чем он себе
представлял, и вся светилась, как мукой присыпанная. Она тотчас же взялась
за дело. Словно мимоходом, само собою, завела в доме иные порядки. Ее
распущенные волосы были что потоком заструившийся песок; она ритмично
расчесывала их перед зеркалом, словно совершая некий религиозный обряд. А
как безоговорочно она доверялась мужу, впуская его! Руки его выглядели
неуклюжими и грубыми, а порою и слова тоже. Зато теперь у него был кто-то,
кто его слушал.
То, что произошло потом, началось с шутки. Под влиянием момента
Холленд - не без труда! - застраховался против рождения у своей приречной
супруги близнецов. Он бросал вызов самой Природе. Ну, и праздновал тоже -
по-своему. Актуарии рассчитали грандиозные шансы; Холленд тотчас же увеличил
страховку. Он помахивал добрым старым полисом с его липовой красной печатью
перед носом у своих друзей. В те дни он здорово пил.
- Все из карманов выгреб, до последнего шестипенсовика.
Финансовая сторона Эллен интересовала мало.
- Ты родилась первой, - кивнул Холленд. - Мы назвали тебя Эллен. Ну то
есть, твоя мама так захотела: Эллен. Твой братик прожил всего-то несколько
дней. И в твоей матери что-то сломалось. В жизни не видывал, чтобы человек
столько плакал, честное слово. Твоя макушка - вот здесь - всегда была мокра
от слез. И еще - кровь. Много крови. Она просто лежала в постели и плакала -
знаешь, тихонько так. Остановиться не могла. Совсем ослабела от слез. На
моих глазах жизнь из нее вытекала тонкой струйкой. Я ничего не мог поделать.
Я же ее так толком и не узнал. Сам не пойму, как это вышло.
А тут - ты, крепенькая, здоровехонькая, а вскорости подоспел и чек на
приличную сумму. Мне бы тут впору шляпу в воздух подбрасывать. В жизни не
видывал столько деньжищ - столько нулей! Я протаскал весь этот капитал на
клочке бумаги в заднем кармане брюк с месяц, а то и дольше, прежде чем
набрался храбрости войти с ним в банк. И вот мы здесь. Вид с веранды - что
надо. А ты... да только посмотри на себя! Уже загляденье! Куколки краше на
сто миль в округе не сыщешь.
Эллен могла слушать эту историю до бесконечности - слушать и задавать
вопросы про маму, частенько одни и те же. Нередко Холленд прерывал рассказ
на полуслове и говаривал:
- А ну-ка иди сюда, поцелуй папу покрепче.