"Мюррей Бейл. Эвкалипт " - читать интересную книгу автора

2
EXIMIA*
______________
* Эвкалипт отличный (Е. eximia).


Есть на свете люди - и целые нации! - что неизменно держатся в тени. А
другие люди тени отбрасывают. Длинные, протяженные отрезки тьмы предшествуют
им - даже по дороге в церковь или когда солнце, как говорится, подтерто
грязной ветошью туч. Под ногами у этих людей - лужицы темных силуэтов. Сразу
вспоминаются сосны. Сосны и тьма - суть одно и то же. Эвкалипты в этом
смысле совсем другие: их висячие листья образуют просвечивающую насквозь
крону, что, в свою очередь, тень роняет смутную, узорчатую, ежели это вообще
можно назвать тенью. Ясность, прозрачность, отсутствие тьмы - вот вам,
пожалуйста, "эвкалиптовые характеристики".
Как бы то ни было, не кажется ли вам, что угодливая сосна ассоциируется
с числами, с геометрией, с подавляющим большинством, в то время как
эвкалипт - дерево обособленное, отшельник-одиночка и по сути своей
антидемократичен?
Эвкалипту присуща бледная, встрепанная красота. Один-единственный
экземпляр господствует над целым австралийским холмом. Дерево-эгоист.
Держась особняком, эвкалипт притягивает к себе внимание и жадно вбирает в
себя влагу и все проявления жизни, такие, как безобидная трава и поросль, в
радиусе корней и далее, при этом тени почти не давая.
Ландшафт создают деревья.
Прошло немало времени, прежде чем Холленд привык-таки к мысли (если не
к факту), что земля, на которой он стоит, включая каждый осколок кварца,
каждую сломанную палку, каждый пучок сухой травы, каждое дерево -
вертикально растущее ли или поваленное и поблекшее - принадлежит ему,
является его законной собственностью. В такие минуты порою казалось, что ему
принадлежит даже погода.
Одержимый внезапно нахлынувшей страстью, Холленд решил, что хочет знать
все на свете, начиная с названий - названий птиц и камней и, главное,
деревьев. Невозмутимо-вежливые, с трудом сдерживающие улыбку горожане не
всегда находились с ответом; тогда Холленд выписал несколько справочников из
Сиднея.
К тому времени, как появилась Эллен в синем клетчатом платьишке,
Холленд уже насадил несколько эвкалиптов; теперь девочка частенько
сопровождала отца с ведерком и желтой лопаточкой и, усевшись на корточки в
сторонке, глядела, как тот сажает все новые.
Вот так она, Эллен, насаждала семена собственного будущего.
Самый первый эвкалипт - если, конечно, возможна подобная точность там,
где речь идет о великой любви, - был посажен перед домом. Смещенный чуть в
сторону от центра, он нарушает нарастающую горизонтальность фронтальной
веранды и с большинства ракурсов благополучно загораживает окно дочерней
спальни.
Вообще-то Холленд мог воткнуть сюда любое дерево - скажем, жутковатую
сосну с ее подхалимской тенью (сосну зонтичную, например? или араукарию?)
или даже акацию, самое унылое дерево на свете; или, опять же, локву -
сантиментальную местную любимицу. А ежели Холленд так уж прикипел душой к