"Майкл Бейджент. Бумаги Иисуса" - читать интересную книгу автора

За время, прошедшее с момента произнесения Иисусом этих слов, до того,
как они были записаны - приблизительно в конце первого века н. э., - Иисуса
превратили в христианина. Но быть христианином - значит исповедовать учение,
весьма далекое от иудаизма. Это особенно заметно в диалоге между одним из
отцов церкви Иустином Философом, жившим во втором веке н. э., и еврейским
философом по имени Трифон. Последний приводит весьма разумные доводы:
"...те, которые утверждают, что Он был человек и по избранию помазан и
сделался Христом, - говорят справедливее..."[87]
Далее Трифон развивает это положение, возражая Иустину:
"Отвечай же мне сперва о том, как доказываешь, что есть другой Бог,
кроме Творца всего, а потом докажи, что Он родился от Девы"[88].
Если оставить в стороне подробности диспута и ответы Иустина -
неопределенные и неубедительные с точки зрения Трифона, - то становится
очевидной непреодолимая пропасть, разделившая эти две религии. Те, кто
уверенно двигался в направлении, которое со временем превратится в
ортодоксальное христианство, уже не были способны к компромиссу. Для Иустина
имела значение только вера в Христа, и эта вера могла принести спасение
всем, хотя они "не субботствуют, не обрезываются и не соблюдают
праздников"[89].
Совершенно очевидно, что еврейский закон был отброшен - вместе с
настоящей историей Иисуса.

Глава 5. СОТВОРЕНИЕ ИИСУСА ВЕРЫ

Современные христианские иллюстраторы любят изображать Иисуса,
бредущего по просторам Древнего Израиля - солнце золотит его светлые кудри,
но не обжигает нежную кожу. Они представляют его в образе христианского
миссионера, окруженного учениками, причем некоторые из них уже пишут свои
Евангелия, чтобы увековечить священные слова живого Бога.
Мы уже указывали на очевидный изъян этой картины: Иисус был евреем. Он
был смуглым уроженцем Палестины, а не белокожим жителем Северной Европы.
Однако в таком образе Иисуса есть и еще одна серьезная ошибка, столь же
существенная, но менее известная: в те времена не существовало такого
понятия, как Евангелие, не говоря уже о Новом Завете; в те времена не было
христианства. Священные книги, которыми пользовались Иисус и его ученики,
были священными книгами иудаизма - это очевидно для всякого, кто читает
Новый Завет и замечает, насколько хорошо Иисус знает иудаистские тексты, с
какой легкостью он их цитирует, а также предполагает, что слушатели тоже
знакомы с ними. Разумеется, при условии, что описанные в Евангелиях события
происходили на самом деле.
Нас всегда убеждали, что разные Евангелия были написаны в конце первого
века н. э., и поэтому мы с большим удивлением обнаружили, что в начале
второго века н. э. Новый Завет еще не существовал. Не появился он и в конце
века, хотя некоторые теологи того времени, озабоченные тем, что они считали
"истиной", пытались создать его. Однако несмотря на все усилия богословов
христианству пришлось ждать еще почти два столетия, прежде чем появился
признанный всеми текст. Чего же они ждали?
Эта задержка с появлением официального собрания христианских текстов
ставит под сомнение глубоко укоренившееся за последние 1500 лет убеждение,
что каждое слово Нового Завета есть правдивое изложение слов самого Бога.