"Николай Бахрошин. Марьинская Аномалия " - читать интересную книгу автора

девятый десяток пошел.

* * *

Добравшись до спасительной тенистой опушки, она присела отдохнуть и
перекусить. Пожевала яичек с хлебушком, подсолила их огурчиками, на заедку
схрумкала пару свеженьких. Потом прилегла на мягкую хвою.
Хорошо ей стало. Спокойно. Лежишь себе, как кума на крестинах,
полеживаешь, в небо поплевываешь. А небо над головой синее, бездонное,
облачка по нему плывут такие веселенькие, кучерявенькие...
Она задремала. И снилась ей всякая всячина по хозяйству, никак она не
успевала во сне всех дел переделать, очень хлопотливый был сон, а потом
флегматичный хряк Борька вдруг заговорил с ней человеческим голосом. Мол,
дай, бабка, воды напиться, воды хочу, мол, свеженькой, холодненькой, из
колодца.
- Старая, вода есть?
Баба Гаша открыла глаза и со страху мало что не опозорилась детским
грехом. Прямо на нее, наставив в лицо вороненые стволы, смотрели небритые
партизаны.
- Так есть вода или нет? - повторил один, тощий, угловатый,
болезненный, но, по всему видать, лютый.
- Засохни ты, Гоша, - сказал другой партизан.
Этот был постарше, с морщинами, залысинами и водянистыми, словно
выцветшими, глазами. Командир, наверное.
- Да я и так засох, Федорыч. В натуре как сухой лист, - немедленно
отозвался лютый, непрерывно гримасничая лицом.
- Засох - опадай. Ты кто такая? - строго спросил командир бабу Гашу.
- Тутошняя я, марьинская... - взялась было объяснять она, но осеклась.
Потому что в командире увешанных оружием и одетых в плохое, как на
прежний субботник, партизан узнала первейшего мафиози города Марьинска,
нынешнего директора мебельной фабрики Сидора Сыроегина. Которого часто
видела на городских праздниках ручкавшимся с мэром-жуликом Кораблиным. Про
директора говорили в городе, что сам он из древнего душегубского рода бывших
марьинских купцов Сыроегиных, и уж весь в дедов-прадедов удался, такому
кровушки не испить - не улыбнуться.
- Иди отсюда, - сказали ей.
И она пошла, конечно. Ходко пошла, несмотря на тяжелую корзину и все
пакеты. И всего-то остановилась грибок подобрать, крепенький подосиновичек,
грех оставлять такой-то, как ее опять окружили.
На этот раз отрядом командовал начальник РУВД, брюхастый полковник
Дробышев. Баба Гаша его сразу узнала. Гонял он ее как-то из кабинета в
кабинет за малой справкой, полоскал что тряпку. А с ним тьма народу, все в
касках, в мышиных комбинезонах и с автоматами. Высокие, один страшнее
другого, и каждый поперек себя шире. Услышав про Сыроегина, Дробышев тут же
озаботился, всхрапнул как конь и погнал своих дальше. А ей опять было велено
чесать отсюда и не останавливаться.
Останавливаться, как же. Теперь баба Гаша перешла на мелкую, семенящую
рысь. Пакеты с грибами цеплялись за ветки, да уж пес с ними, думала она,
тяжело отдуваясь. Свою бы голову унести на своих ногах. Война, что ли,
началась? А дома, как на грех, соли всего две пачки и спичек коту на слезы