"Павел Багряк. "Фирма приключений"" - читать интересную книгу автора

был, как воздух, невидим, пуст и прозрачен, нематериален, причем именно по
той причине, что он не был пустым: генерал Дорон твердо знал, что на
Дитриха он может положиться как на самого себя, Дитрих был могилой в
истинном смысле этого слова, ибо все, что проникало в него, оставалось в
нем, как в склепе, не подлежащем вскрытию.
Итак, Дитрих вошел, неслышными шагами приблизился к генералу и молча
положил ему на стол листочек блокнотной бумаги, на котором были написаны
четыре слова: "В приемной комиссар Гард".
Дорон поднял вверх брови, подумал и так же молча протянул записку
Воннелу. Министр прочитал и совершенно искренне пожал плечами: мол,
ведомство хоть и мое, но я к визиту этого несносного Гарда отношения не
имею, разбирайтесь сами. Крафт-старший при этом даже ухом не повел:
повседневные дела Воннела и Дорона интересовали его так же мало, как
детские слюнявчики.
- Пожалуй, на этом закончим? - сказал он, вставая. - "Сценарий", я
полагаю, в принципе утвержден?
- Мне тоже лучше уйти, - произнес Воннел.
Генерал встал и по очереди пожал две руки, а если сказать точнее, то
всю пятерню министра и два холеных пальца, протянутые миллиардером, за что
Дорон его органически не переваривал, однако поделать с ним ничего не мог.
Дитрих, понимающий все приказания генерала без слов, проводил
участников совещания до дверей и дальше, через небольшой холл до самого
выхода из помещения, где они, даже не взглянув на провожатого, отдали себя
в руки собственных секретарей и телохранителей. Затем, вернувшись к шефу и
едва взглянув на него, Дитрих быстро написал на новом листке бумаги еще
два слова: "По-видимому, Хартон". Оба листка тут же были отправлены им в
горящий камин, где они вспыхнули и растаяли, словно снежинки, упавшие на
горячую сковородку. Снова посмотрев на Дорона, Дитрих неслышно подошел к
дверям, за которыми в приемной генерала терпеливо ждал комиссар полиции
Дэвид Гард.



14. НЕ ПО СЛЕДАМ, А ЗА СЛЕДАМИ

Решение идти напрямую к Дорону возникло у Гарда в тот самый момент,
когда он увидел на площадке перед своей дверью искаженное гримасой лицо
Хартона. Хартон, подумал Гард, не такой болван, чтобы лично покушаться на
комиссара полиции. У него, как у человека, заправляющего делами фирмы,
было предостаточно молодчиков, способных взять на себя это мокрое дело. И
если работу принялся исполнять сам Хартон, можно было не сомневаться в
том, что менее всего были на то его воля и желание.
В таком случае, кто двигал им, как пешкой на шахматной доске? Какой
силы был человек и его организация, чтобы так рисковать управляющим
фирмой? Наконец, нельзя не учитывать и того обстоятельства, что
покушавшийся на комиссара должен быть самым преданным, самым верным этому
имяреку, то есть человеком, которому можно было верить, даже в случае
провала и захвата живым.
После некоторых размышлений Гард пришел к выводу, что ему следует
напрямую идти к генералу Дорону. Дело было вовсе не в том, что подозрения