"Павел Багряк. "Фирма приключений"" - читать интересную книгу автора

силах, и потому оставим этот вопрос.
Секретарь уже был в дверях, когда его догнал бесстрастный голос Дорона:
- Да, допустившего ошибку убрать, если это, конечно, не сам Хартон.
Последняя фраза, увы, должна была стоить жизни двадцатипятилетнему
джентльмену по имени Киф Бакеро, который, как вскоре выяснил Дитрих, и был
конкретным виновником гибели Хартона. Проглядел он сущий, казалось бы,
пустяк: не учел в разработке, что Хартон левша, и по привычке "вложил"
пистолет ему в правую руку, соответственно рассчитав и всю диспозицию.
Впрочем, и тут все было так налажено, что никакого сбоя не могло выйти.
Не могло - при условии машинного автоматизма всех исполнителей. Увы,
взволнованный своими любовными переживаниями, Бакеро ненадолго перестал
быть высоконадежным и квалифицированным роботом... Отсюда потянулась цепь
неприятностей, в результате которых Хартон, взяв пистолет все-таки в левую
руку, оказался в позиции, где его могла достать и достала выпущенная
Гардом пуля, чего согласно "сценарию" произойти не могло, если бы он
держал пистолет в правой руке.
Стоит ли добавлять, что, занимаясь расчетами, Киф Бакеро понятия не
имел, кто в кого должен стрелять, а имел всего лишь исходные данные,
содержащие характеристику двери, возраст объекта номер один, который
должен был стрелять, объекта номер два, который должен быть убит, сведения
о привычках обоих, об их темпераменте, навыках, глазомере и так далее. В
итоге синеглазая красавица Дина Ланн, не успев стать женой Кифа, могла
овдоветь, хотя именно она и явилась невольной виновницей его ошибки.
Что ж, все ошибаются - и машины, и люди. Но вот, парадокс - чем сильнее
стремление к жестокому, точному, отлаженному ведению дел, тем,
естественно, меньше ошибок; зато уж если случается сбой, то обычно выходит
всем глупостям глупость. Особенно если используются машины, которые с
одинаковым равнодушием возводят в степень все что угодно. Тут бедствием
может стать ничтожная, не там поставленная запятая!
Но мы опять отвлеклись.
"Убрать так убрать", - подумал Дитрих с таким же привычным спокойствием
и деловитостью, с каким, закончив работу, убирал за собой письменный стол,
хотя на сей раз и предвидел небольшие трудности, поскольку в сравнении с
письменным столом Бакеро был предметом, что ни говорите, одушевленным.
Что же касается готового "сценария", его следовало, поскольку шеф
ничего не сказал о нем, пустить, сообразуясь с правилами, в восемнадцатый
блок для копирования, а затем и в производство. Что Дитрих и сделал после
недолгого размышления: он вложил папку в железный ящичек, который под
давлением воздушной струи мгновенно ушел в восемнадцатый блок по каналу
прямой внутренней связи. Там, в восемнадцатом блоке, ящик был любовно
вскрыт старшим блока Рональдом Готлибом. Его небольшое ведомство,
оснащенное несколькими копировальными аппаратами, располагалось на
задворках могучего кибернетического мозга генерала Дорона, в самом дальнем
закутке "ангара", однако Готлиб искренне полагал, что дело не в
территориальной расположенности блока, а в его наиважнейшей функции.
Маленький, тщедушный, с непомерно крупным и унылым носом, опущенным
вертикально вниз, с вечно озабоченным, печальным выражением глаз, Готлиб
еще был большим эстетом. Его буквально выводила из себя, лишала покоя,
делала больным даже ничтожная помарка на машинописной странице, подлежащей
копированию. Собственно говоря, формальной функцией Рональда Готлиба было