"Павел Багряк. "Фирма приключений"" - читать интересную книгу автора

конца. Как бы мне ни мешали и чего бы мне это ни стоило. Буду предельно
откровенен: сейчас я потерял след. Моя задача - побудить моих противников
действовать. Заметая следы, они оставят новые. Не будут ничего делать - я
нащупаю то, что утратил. И так плохо, генерал, и этак. Пусть решают сами,
какой выбрать путь. Все. Слово теперь за ними. Я говорю "за ними",
генерал, и прошу отметить мою корректность. Да, чуть не забыл: охота за
мной - не путь. Я принял меры, чтобы "охотники" были захвачены живыми и
указали тех, кто вложил оружие в их руки.
Закончив монолог, Гард поднялся, кивнул Дорону и пошел к дверям. Они
распахнулись перед комиссаром как по волшебству, но этим "волшебником" был
тишайший Дитрих. Секретарь посторонился, пропуская Гарда, а затем вошел в
кабинет, притворил за собой дверь и чуть ли не на цыпочках, не дыша,
приблизился к генералу, чтобы остановиться на почтительном расстоянии от
него в ожидании распоряжений. Дорон не торопился. У него была потрясающая
выдержка. Наконец, вновь раскурив сигару, он подчеркнуто спокойным голосом
спросил:
- Разработка для Хартона велась обычным способом?
- Нет, господин генерал, предусмотренным для экстренных случаев. Ввиду
срочности, особой секретности, а также с учетом загруженности аппарата
госзаданием была составлена спецгруппа расчета.
- Установите, кто конкретно и какую допустил ошибку, - тем же
размеренно-холодным голосом произнес Дорон. - Немедленно запустите в дело
"сценарий" по ликвидации негативных последствий, связанных с гибелью
Хартона. Полный и безотлагательный смыв всей линии. Вам ясно? И заберите
_это_. - Дорон протянул Дитриху папку, на титульном листке которой стояло
три визы: его, Крафта-старшего и Воннела.
Дитрих никогда не задавал шефу вопросов, он умел только отвечать на
них. Поклонившись, секретарь с папкой в руках неслышно пошел из кабинета,
умело скрыв от Дорона свое недоумение. Если в "сценарии" меняли хотя бы
запятую, его надлежало вернуть к разработчикам и лишь после этого
запускать в производство, да и то с новой визой оценочного постконтроля. А
тут была вырублена целая фраза относительно этого дурацкого галстука
будущего президента и еще более дурацкой гвоздики в петлице! Тем не менее
генерал ничего не сказал о разработчиках, он вообще ничего не сказал о
судьбе этого "сценария", а Дитрих более всего на свете не любил принимать
самостоятельные решения. Почему так поступил генерал? Возможно, слишком
дал волю раздражению, которое овладевает умным человеком всякий раз, когда
верх над ним берут дураки, и которое выливается в неосознанную мысль: "А
ну вас всех к чертовой бабушке, буду я еще стараться!" Или его вывел из
себя визит этого комиссара Гарда, из-за которого тоже могут быть приличные
неприятности. Во всяком случае, генерал явно хотел скрыть от Дитриха,
своего подчиненного, фиаско, которое он только что дважды потерпел как от
своих, так и от чужих, если под "чужими" подразумевать комиссара Гарда, и
потому не довел до сведения секретаря, что делать с правкой дальше: в
производство посылать "сценарий" или в доработку, после которой следовал
непременный контроль? Впрочем, не исключено, что у Дорона была еще
какая-то причина, о которой не знал даже Дитрих: чужая душа, как известно,
потемки. И если сам генерал впоследствии не смог объяснить себе столь
опрометчивого поступка, имеющего, как вы увидите, весьма роковые
последствия, то не только Дитрих, но и мы тоже разобраться в мотивах не в