"Константин Сергеевич Бадигин. С паровозами через Тихий океан (Записки капитана) " - читать интересную книгу автора

делалось на баке или на юте. Вахтенные напрасно силятся что-нибудь
рассмотреть в тумане. Каждые две минуты судовые сирены резким воем нарушают
привычный и равномерный шум работающих дизелей, предупреждая встречные
суда...
Широки морские дороги, и все же столкновения судов нередко случаются в
морской практике.
Пролив Лаперуза прошли благополучно. При хороших определениях у острова
Хоккайдо выход на восток не представляет трудности.
Примерно на меридиане порта Отомари увидели японский сторожевик. Он
подошел совсем близко, и офицер, стоявший на мостике, стал по-русски
задавать нам вопросы:
- Как называется ваше судно? - И, помолчав, добавил: - Если будете
говорить неправду, арестую. Откуда идете? Какой груз? Сколько экипажа на
борту? Есть ли пассажиры на борту? Сколько брутто-тонн пароход? В каком году
построен пароход? Название судка передайте огнем.
Мы ответили на все вопросы, и сторожевик отошел, разрешив нам следовать
дальше. Японцы стали вежливее. Наши победы под Сталинградом и на Курской
дуге заметно поубавили спеси японским воякам.
Охотское море встретило нас неласково. Дул свирепый норд-вест, в левый
борт ударяла волна, заливая палубу и грузовые люки. Волны быстро
увеличивались, качка делалась стремительнее и злей. Ветер достиг штормовой
силы.
Неприятности в море случаются, как правило, ночью. В три часа второй
помощник Николай Дудников разбудил меня. Оказалось, что в корпусе появилась
течь...
Нерадостное, хмурое утро. Видимость всего двести - триста метров.
Повалил густой снег. Сила ветра приближалась к урагану. Зыбь двигалась с
северо-запада высокими валами с яростными гребнями на верхушках. Удары волн
в левый борт сделались сильнее. Вода, попадая на люки, стрелы и такелаж,
замерзала. Стремительная качка, крен на оба борта - тридцать градусов.
Картина вокруг неприглядная - краски серая и черная.
Держаться на ногах трудно.
Тревогу умеряло сознание, что в трюмах лежат сосновые доски. Если море
оторвет листы на пробоинах, судно останется на плаву.
Прошло два дня. Ураганный ветер по-прежнему гнал на наш теплоход
зеленовато-серые пенящиеся волны. Качка усилилась, и крен теперь достигал
тридцати пяти градусов.
Мне было тогда тридцать два года, я был здоров, стремительные
переваливания с борта на борт выдерживал довольно легко. Но и я в конце
вторых суток отяжелел и, помню, увидел у себя в каюте... двух Копаневых.
Галлюцинация, весьма озадачившая меня.
Опять тревожные вести. Вода из люка левого борта номер три откачке не
поддается и через измерительную трубку проникает в туннель гребного вала.
Воду спустили через открытые пробки. Вода идет ржавая, видимо, вместе с
рудой.
К вечеру ветер утих до силы обычного шторма. Взяли радиопеленг Лопатки,
южного мыса Камчатки. Немного отлегли от души - все-таки зацепились за
точное место на берегу.
Маяк на мысе Лопатка! Сколько раз ты выручал меня в труднейшем
положении, давая возможность безопасно пройти пролив. Японцы во время войны