"Константин Сергеевич Бадигин. Кольцо великого магистра (Роман. Для старшего школьного возраста)" - читать интересную книгу автора

Дрессировщик в полосатом платье и шутовском ушастом колпаке примостился у
стены и показывал ученых блох. На оловянном блюде несколько блошиных пар
везли крошечную золотую карету, блоха на козлах подстегивала их прутиком.
Из уст в уста передавались слухи о рыцарском турнире. Гости громко
выражали свой восторг. В Мариенбург съехались славнейшие рыцари мира:
французы, англичане, чехи, венецианцы, австрийцы и поляки. Они
прохаживались по двору замка, разодетые и разукрашенные, посматривали друг
на друга, словно боевые петухи.
Орденские сановники провели весь день, до вечерней молитвы, в спорах
о том, кому быть великим магистром. Все братья ордена были взволнованы;
рыцари, священники и полубратья собирались кучками по углам, в темных
коридорах, перешептывались, переглядывались.
Предстояли большие перемены: многие получат теплые местечки, многих
сменят за непригодностью, а иные попадут в глубокие подземелья.
Конрад Цольнер, великий ризничий, долго ворочался в постели, стараясь
заснуть. Но сон не шел и не шел. Завтра выборы, и, может быть, он,
Цольнер, станет великим магистром. За день он наслушался разговоров: всем
надоела война без успехов. Сто лет топчутся рыцари у границ языческой
Литвы, а она по-прежнему недоступна ордену. Надо дать власть, говорили
многие, не простому солдату, размахивающему мечом, а мужественному и
мудрому человеку, умеющему считать деньги. Цольнеру дали понять, что он
как раз тот человек.
<Великий магистр немецкого ордена! - думал он. - Передо мной будут
склонять головы не только вся братия ордена, не только все наши подданные,
но и государи иноземных стран. Как приятна власть смиренному монаху, ах
как приятна! Стоит сказать слово, и все будет так, как ты велел... А
враги? О-о, пусть только я стану великим магистром! Негодный Вильгельм
Абендрот тотчас станет комтуришкой в малом деревянном замке с десятью
рыцарями, среди дремучих лесов на литовской границе. Пусть Абендрот
понюхает, чем пахнут литовские топоры и палицы. А Курт Брукнер? - Великий
ризничий представил себе надменное лицо этого саксонского выскочки. - Ух,
тебе-то, голубчик, я найду тепленькое местечко! И доносчики попы не
страшны, великий магистр волен расправиться с каждым. Греховна или не
греховна власть? - подумал он. - Дело требует одного, а слово божье учит
другому, вот и найди, где правда...> Снова в голову поползли всякие мысли.
Кто-то из великих магистров сказал, что орден сохранит свою силу, пока в
нем будет высок бескорыстный рыцарский пыл и безграничное повиновение
уставу. Послушание выше поста и молитв. <Ну, а мы?> - спрашивал себя
Цольнер и тяжко вздыхал. У многих простых братьев рыцарский пыл совсем
испарился, остался лишь страх перед наказанием. А что говорить о самых
благочестивых и знатных?!
Великий ризничий, стараясь избавиться от греховных мыслей, стал
вспоминать историю немецкого ордена.
Сам бог и пресвятая дева Мария подняли так высоко простой и бедный
монашеский орден... Два века назад в ордене едва ли набралось два десятка
братьев, призванных ухаживать за больными и ранеными. У четвертого по
счету магистра ордена, Германа фон Зальца, было всего десять рыцарей. <А
сейчас, - думал Цольнер, - мы обладаем многими землями и содержим больше
тысячи хорошо вооруженных рыцарей. А сколько еще наемных солдат!>
Рядом, в смежной комнате, лежал с открытыми глазами Конрад Валленрод,