"Ричард Бах. Чайка по имени Джонотан Ливингстон (обложка книги) [9.0" - читать интересную книгу автора

перо в перо - и вошел в отвесное пике.
Ветер оглушительно ревел у него над головой. Семьдесят миль в час,
девяносто, сто двадцать, еще быстрее! Сейчас при скорости сто сорок миль в
час, он не чувствовал такого напряжения, как раньше при семидесяти; едва
заметного движения концами крыльев оказалось достаточно, чтобы выйти из
пике, и он пронесся над волнами как пушечное ядро, серое при свете луны.
Он сощурился, чтобы защитить глаза от ветра, и его охватила радость.
"Сто сорок миль в час! Не теряя управления! Если я начну пикировать с пяти
тысяч футов, а не с двух, интересно, с какой скоростью..."
Благие намерения позабыты, унесены стремительным, ураганным ветром.
Но он не чувствовал угрызений совести, нарушив обещание, которое только
что дал самому себе. Такие обещания связывают чаек, удел которых -
заурядность. Для того, кто стремится к знанию и однажды достиг
совершенства, они не имеют значения.
На рассвете Джонатан возобновил тренировку. С высоты пяти тысяч футов
рыболовные шхуны казались щепочками на голубой поверхности моря, а Стая за
завтраком - легким облаком пляшущих пылинок.
Он был полон сил и лишь слегка дрожал от радости, он был горд, что
сумел побороть страх. Не раздумывая, он прижал к телу переднюю часть
крыльев, подставил кончики крыльев - маленькие уголки! - ветру и бросился
в море. Пролетев четыре тысячи футов, Джонатан достиг предельной скорости,
ветер превратился в плотную вибрирующую стену звуков, которая не позволяла
ему двигаться быстрее. Он летел отвесно вниз со скоростью двести
четырнадцать миль в час. Он понимал, что если его крылья раскроются на
такой скорости, то он, чайка, будет разорван на миллион клочков... Но
скорость - это мощь, скорость - это радость, скорость - это незамутненная
красота.
На высоте тысячи футов он начал выходить из пике. Концы его крыльев
были смяты и изуродованы ревущим ветром, шхуна и стая чаек накренились и с
фантастической быстротой вырастали в размерах, преграждая ему путь.
Он не умел останавливаться, он даже не знал, как повернуть на такой
скорости.
Столкновение - мгновенная смерть.
Он закрыл глаза.
Так случилось в то утро, что на восходе солнца Джонатан Ливингстон,
закрыв глаза, достиг скорости двести четырнадцати миль в час и под
оглушительный свист ветра и перьев врезался в самую гущу стаи за
завтраком. Но Чайка Удачи на этот раз улыбнулась ему - никто не погиб.
В ту минуту, когда Джонатан поднял клюв в небо, он все еще мчался со
скоростью сто шестьдесят миль в час. Когда ему удалось снизить скорость до
двадцати миль и он смог наконец расправить крылья, шхуна находилась на
расстоянии четырех тысяч футов позади него и казалась точкой на
поверхности моря.
Он понимал, что это триумф! Предельная скорость! ДВЕСТИ ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
МИЛЬ В ЧАС ДЛЯ ЧАЙКИ! Это был прорыв, незабываемый, неповторимый миг в
истории Стаи и начало новой эры в жизни Джонатана. Он продолжал одинокие
тренировки, он складывал крылья и пикировал с высоты восемь тысяч футов и
скоро научился делать повороты.
Он понял, что на огромной скорости достаточно на долю дюйма изменить
положение хотя бы одного пера на концах крыльев, и уже получается широкий