"Алексей Бабий. Гуд бай - и в небо" - читать интересную книгу автора

- Ну а чо ж ты - видишь, кулак летит, и не тем зубом подворачиваешься!
- Да пошел ты...
Но это было в студенческие годы, а потом появились жены и дети, к тому
же у Трефилова справа обнаружилась печень, а у Колупаева слева - сердце, и
друзья перешли к более мирным играм. Но даже и дрались они не по злобе, и
только однажды, во время суперматча в рэндзю, Колупаев, проигрывая с
разрывом в сорок партий, почувствовал вдруг ненависть к Трефилову - и
настоял, чтобы матч тут же прекратили.
Время от времени кто-нибудь из друзей совершал внезапный набег на чужую
территорию. Для профилактики: на то и щука в море, чтоб карась не дремал!
Вот и на этот раз Трефилов, хоть и не имел командировочного опыта, внезапно
перехватил инициативу: именно ему принадлежала идея пойти в "Октябрьскую".
- Ты псих, что ли? - говорил ему Колупаев. - Гостиница у вокзала, и
мест в ней быть не может.
Места, однако, были, и Колупаеву удалось восстановить статус-кво только
на знании гостиничных порядков: "Бери анкету, здесь пиши вот так...", и
дорогу у дежурных спрашивал тоже Колупаев.
Итак, Трефилов был отброшен на исходные рубежи, друзья обменялись
понимающими улыбками, а Колупаев, закрепляя победу, ткнул Трефилова кулаком
в бок и сказал:
- Главное сделано. Место стоит 4.50, живем неделю. Итого освоили 60
рублей. Пошли грабить город, что ли?
Следует отметить, что друзья прибыли в город на Неве не просто так. Для
конспирации в командировочных заданиях было написано то и се, но основная
цель была сформулирована руководством просто и ясно: потратить
командировочный фонд. Для родной организации друзья были готовы на все:
лежать на амбразуре, летать самолетами Аэрофлота, а о такой мелочи, как 12
подвигов Геракла, я уже и не говорю.
На Невском валил мокрый снег, ветер щупал ребра, было сыро, темно и
неприютно. Поэтому друзья добрались только до ближайшего гастронома.
- Е-мое! - сказал с.н.с. Трефилов. - А мясо-то! По рупь девяносто. Это
ж надо, а!
Трефилов очень любил мясо, но в городе на Енисее мяса почему-то не
было.
Колупаев снисходительно улыбался. Он в командировках видел и не такие
чудеса. Он, например, в городе Минске однажды ел сайру бланшированную в
масле, и запивал ее сгущенкой. И то и другое он купил в ближайшем гастрономе
без всякой очереди. Это было пять лет назад, в одна тысяча девятьсот
семьдесят девятом году, двадцатого сентября, в шестнадцать часов по местному
времени. А тут - всего лишь мясо!
Ужинали в номере. Был ящик пива, охлажденного в ванне, кило копченой
скумбрии; сыр и колбаса были нарезаны ломтями в два пальца толщиной: много
ли надо советскому интеллигенту? После четвертой бутылки привычно перешли к
основному вопросу, их заботившему: о взаимосвязи Художника и Жизни. К часу
ночи привычно сошлись на мысли, что Художник не должен отсиживаться в башне
из слоновой кости и - отправились за железный занавес.
И был Русский музей, и кунсткамера, и дом Федора Михайловича
Достоевского, и много еще чего было. Но, скажем прямо, Северная Пальмира
друзьям не понравилась, особенно Колупаеву.
- Во-первых, архитектура говорил Колупаев. - Все по линейке, глазу не