"Алексей Бабий. Гуд бай - и в небо" - читать интересную книгу автора

уснуть, но не удалось. Колупаев включил телевизор - но он ничего, кроме
цветной ряби, не показал. Он включил радио - оно молчало. Тогда Колупаев
пошел в прихожую и почистил сапоги и шубу. Потом пошел в ванную, умылся и
вытерся вафельным полотенцем. Потом он подумал, принял ванну и вытерся
махровым полотенцем. Потом он позвонил Трефилову. Занято! Но, только положил
трубку, телефон зазвонил.
- Ты?
- Я.
- Спишь?
- Сплю.
- Телевизор включал?
- Включал.
- Ничего?
- Ничего.
- Слушай, а что это там за хреновина, рядом с унитазом?
- Биде.
- Зачем?
- Да тебе не пригодится. Это женское.
- Ясно.
Помолчали.
- Ну, давай, что ли, в морской бой сыграем? Суперматч по телефону, а?
- Давай. Только ты не подглядывай!
К утру колупаевские эскадры были разбиты наголову. Колупаев тоже
чувствовал себя разбитым.
- Верхи, это самое, не могут править по старому! - удовлетворенно
констатировал Трефилов. - Слушай мою команду: па-а-адъем! Встречаемся в
твоем номере!
На этот раз они у стойки были первыми. Перед самым началом регистрации
Трефилов вспомнил: "Е-мое! А мясо-то!" и побежал откапывать. Вешки посрывало
ветром, и место погребения Трефилов нашел с трудом. Ворвавшись с заснеженным
портфелем в зал, Трефилов увидел, что первой стоит потная растрепанная
гражданка, а уж за ней - Колупаев.
- Вы куда, это самое, лезете? - возмутился Трефилов. - А ты чего
смотришь?
- А чего я? - сказал Колупаев. - Я что, к ней самбо применять должен?
Пришла и влезла. Я ей объясняю, что очередь - с той стороны. Я ж вам
объяснял?
Но женщина делала вид, что обращаются вовсе не к ней. Она гордо и
неподвижно смотрела куда-то в сторону расписания: может быть, пыталась его
запомнить целиком, как некогда Иоганн Вайс запомнил кучу фашистских
секретов.
Тут как раз объявили регистрацию, и растрепа зарегистрировалась первой,
а за ней - Трефилов, а уж потом - Колупаев. Но по радио вдруг сообщили, что
посадка на рейс была объявлена ошибочно. Что на самом деле летит предыдущий
рейс, задержанный поломкой самолета. Надо ли пояснять, что на этом
задержанном рейсе, где зарегистрированные люди сидели уже пять часов, было
всего ДВА свободных места?
Колупаев заржал, а Трефилов сник и попытался разрегистрироваться. Дело
в том, что отважный Трефилов, безбоязненно проходивший пороги высшей
сложности, влезавший без страховки по "авиатору" и всегда шедший впереди в