"Виталий Бабенко. Феномен Всадников" - читать интересную книгу автора

теперь-то я вижу: тут и "фокстрот" не помог бы, - это, по-нашему, ядерная
бомба в двести килотонн, - но тогда мы воспрянули. От ужаса волосы под
каской шевелятся, а все равно ликуем.
И тут, парни, мы с Рокки такое увидели - до могилы в кошмарах сниться
будет. Разрывы сплошной стеной от нас Всадников скрыли, и вдруг... сначала
один проламывается сквозь эту стену, потом второй и третий за ним. Словно не
стопятидесятипятимилли-метровые рвутся, а фонтаны воды поднимаются, и этой
нечисти одно удовольствие сквозь них проезжать. Да...
И опять наши лопаться стали, как живая шрапнель, - справа, слева,
справа, слева. Мы ждем - когда же наша очередь придет? Думаю, сейчас Рокки
брызнет, потом я. Или сперва я, а затем Рокки. Бежать? Бежать смысла не
было. Во-первых, куда, а во-вторых, зачем? Все равно на бегу снимут.
Как получилось, что мы с Рокки в живых остались - понятия не имею. То
ли прицелился один из них плохо - да нет, не может такого быть, всех-то
остальных они без промаха расчесали, то ли какой-нибудь валун или куст за
фигуру человека приняли. Короче, мне в глаза голубым плеснуло, взорвалась
перед нами земля, мелкая такая пыль вверх взметнулась, горячая очень, но не
раскаленная, правда.
И нас засыпало...
Очнулся я уже в госпитале: Всадники черт-те куда унеслись, на поиски
новых объектов, наверное, а нас подоспевшие саперы откопали.
Бред? Конечно. Точнее, похоже на бред. А на самом деле все так и было.
Естественно, нам сначала не верили. Ведь до поры до времени только слухи
ходили, что после встреч с Всадниками люди исчезают: хочешь верь, хочешь
нет. Штабные крысы все расспрашивали, куда взвод делся да почему Всадников
пропустили. Впрочем, только поначалу они нас вопросами мучили. Да и чего с
этих ублюдков взять, если они из своих крысиных нор ни черта не видели:
бой-то наш дерьмовый минут пять всего длился. А потом, когда в других местах
то же самое случилось, - поверили...
Нет-нет, все чистая правда. И про "фоно", и про снаряды. А вы думаете,
с каких пор я седой стал?

Дуглас Стори, тридцати девяти лет, художник

Я вам про себя рассказывать не буду: для вас это не суть важно, вы
другого от меня ждете, хотя проформы ради и задаете дурацкие вопросы: где
жил? где учился? какие взгляды? Кому все это надо? Мне, по крайней мере,
болтать лишнее ни к чему...
Вам нужно знать, что я видел? Вот это и расскажу.
Все началось утром четвертого августа. Я в это время бродил по лесу к
северу от Оберона. Люблю, знаете ли, на безлюдье выбраться, и лучше всего,
когда это утром, с зари. Так что хоть раз в полгода, а запираю студию - ив
лес. Я потому Оберон люблю, что места здесь отличные. Живу я по большей
части в Дулуте, й студия моя там, в Обероне же у меня хижина. Ну, почти
хижина. Я ее "бунгало" зову.
То утро я не просто помню - я вижу его. Закроешь глаза - и в голове
будто киноэкран вспыхивает: все четкое, цветное. Или нет, словно я вспоминаю
картину, которую сам написал: каждый штрих, каждый мазок, каждый валер вижу.
Итак, сошел я с тропинки и стал пробираться в чащу - мечтал спугнуть
какого-нибудь зверя и посмотреть, как он будет удирать. Без особых